Первый Романов - Борис Владимирович Романовский

в свой огромный джип немецкого производства. Рядом заводится еще один внедорожник — должно быть, телохранители. О своем брате Абухаб хорошо заботится. Ведь горцы не понаслышке знают, что Сочи — небезопасный город. Сами к этому приложили руку.

У распахнутых дверей машины Ада делает попытку остаться, лепечет, что-то про друзей в клубе, но Заур бесцеремонно запихивает рыжую крошку в салон. Что ж, такой исход тоже просчитывался. Есть в этой ситуации и плюс: Аду снабдили жучком, и теперь Зауру от меня не оторваться.

Быстрым набором вызываю Филина:

— Да, Медведь?

— Выезжают. Действуем по плану «Б». С ними джип с охраной. Он ваш. В машину с целью не стрелять, там Лисичка.

— Ясно, план «Б». Лисичка с целью.

Сбрасываю звонок и киваю водителю:

— Костя, езжай по маршруту «Б».

Мы выезжаем с территории клуба вперед горцев. Дорог в гостиницу «Москва» несколько, но Заур, скорее всего, поедет через лесистую местность. Почему так? Очень просто. Недалеко от тех мест находили убитых им девушек.

Огни центра города остаются позади. Начинается густой лес, что разделяет большой Сочи на кучу городков.

Я наскоро переодеваюсь: снимаю клубный пиджак с рубашкой, взамен натягиваю черную водолазку. На лицо надеваю черную балаклаву.

Мы карабкаемся по небольшому серпантину на косогоре. На очередном перекрестке выхожу и стою, жду убыхов. Достаю новые пластиковые карты и собираю из них веер.

Вскоре до меня доносится грохот выстрелов и неразличимый ор. Филин занялся машиной сопровождения.

По плану гвардия должна напасть только на телохранителей. Джип Заура не останется на перестрелке, а попытается вырваться вперед — прямо ко мне. Его, конечно, никто не станет задерживать.

Резкий визг покрышек вырывает меня из раздумий. Синяя дымка вечерних сумерек выплевывает «немца». Слегка покоцанного — пара фар разбита, правого зеркала нет. Это люди Филина припугнули Заура, чтобы он газанул изо всех сил. И сработало — скоростной режим послан к черту, хотя на серпантине такие гонки опасны.

Джип несется прямо на меня. Я резко швыряю весь веер. Карты вонзают в резину покрышек и взрываются, разнося ее в клочья. Машину сносит в сторону. Передние колеса соскальзывают с дорожного полотна на глинистую почву, и джип, уткнувшись бампером в кусты, замирает.

Я специально выбрал для засады участок, где нет риска, что Заур улетит в пропасть. Мне надо его не убивать, а сделать кое-что пострашнее. Намного страшнее.

Распахиваются двери, наружу с проклятиями выпрыгивают убыхи с пистолетами. Сам Заур ногами выпинывает Аду, что сидела у окна. Девушка падает на землю и стонет, когда горец наступает на нее, пока сам вылезает.

От этой сцены меня переполняет ярость. Тресни Навь! Ну, гость иноземный! Сейчас я займусь твоим воспитанием, раз отец на тебя булаву положил!

Трое абахзцев пытаются изрешетить меня из своих пистолетиков. Но прежде три карты вонзаются им в глазницы и взрывают каждому по полчерепушки. Изуродованные тела падают мешками в траву. Заур тоже вынимает ствол — Стечкин с золотыми вставками в виде завитков с вкраплениями орлов. Но поздно — я уже оказываюсь рядом. Удар под дых, и убых падает оземь, громко застонав.

— По женщинам ходить у себя дома будешь, басурман гребаный! — я впечатываю ему подошву в челюсть, и осколки зубов брызгают на траву. — Русских красавиц тебе больше не видать!

— Тебе хана…сука…тебе, — полным крови ртом шепелявит убых. — Ты…знаешь…кто млять я!

Он протягивает руку, пытаясь схватить оброненный ствол. Я наступаю ему на пальцы, беспощадно ломая их. Заур издает пронзительный крик. У меня аж закладывает уши. Настолько высокие ноты я слышал только от византийских евнухов, когда брал штурмом Константинополь.

— Дай угадаю, — хмыкаю. — Визжишь как баба, срешь где ходишь…Ты кастрированный кабан?

— Я…Мой отец…

— Замолкни, свинья! — новый удар берцем в лицо, и Заур наконец вырубается. Сразу надо было так. Слишком добрый я царь, ох слишком.

Перешагиваю горца и заглядываю вглубь машины. Три девушки в чарующих платьях испуганными глазами-озерами смотрят на меня.

— Вам нечего бояться. Сидите тихо.

Они часто-часто кивают, дрожа как осиновые листья. Я оглядываюсь на поднявшуюся Аду, но пока не могу заговорить с ней при свидетелях.

Тут подъезжает джип Филина. Гвардейцы шустро грузят к себе Заура, усыпляют девушек платками с хлороформом, оттаскивают трупы и машину горца подальше от дороги в кусты и сразу уезжают. И правильно — мы в черте города устроили перестрелку, а это вообще-то наказуемо.

Я это время трачу на поглощение душ убитых. Все три трофея откладываю в ментальный сундук на потом. Надо бы позже расширить вместилище сундука, кстати. На это тоже требуются души, но их, к счастью, хватает.

Когда заканчиваю, оборачиваюсь к Аде.

— Как состояние, Лисичка?

— В порядке, госпо…Медведь, — она отряхивает дорожную пыль со своих прелестей и опасливо оглядываются на дорогу — Нам нужно уходить.

— Верно. — Конечно, у нас на перекрестках расставлены разведчики, но лучше не искушать судьбы.

Прихватив Аду, сажусь в «Патриот». Трогаемся. Поле битвы остается позади.

— Молодец, хорошо поработала, — ласково глажу девушку по рыжим кудрям, а потом притягиваю ее к себе. Она довольно прижимается:

— Спасибо, господин, — робко трется она носиком о мое плечо. — А что вы будете делать с горцем?

— О, кое-что интересное, — усмехаюсь.

Надеюсь, Заур это переживет.

Глава 11

Царь готовит ловушку

Я давно не прибегал к Порабощению души, и, скажу честно, мне не нравится его использовать, пускай даже на врагах. «Клятва на душе» — да, нормальная тема, как нынче говорят. Ведь ее принимают сугубо добровольно, пускай выбор зачастую невелик: либо служить своему Царю, либо умереть. Но этот выбор я считаю достойным. А Порабощение я стараюсь не применять на своем народе — из уважения к русской крови, которая течет в венах даже оступившихся. Ну а вот убыхи как раз не мои подданные. По крайней мере, пока.

— Ну что, сын гор? — произношу, зайдя в клетку к забившемуся в угол Зауру в подвале усадьбы Лазаревых. — С мужчинами ты не такой смелый? Соглашусь, с девицами проще. Они слабее и не могут ничего тебе сделать.

— Кто ты такой? — шипит он разбитым ртом.

— Для кого-то я Царь и вдохновляющий пример, — усмехаюсь. — Для тебя же я стану жутким кошмаром.

Горец не успевает больше ничего сказать. Я оказываюсь рядом и сжимаю его голову в руках. Заур дергается, как цыпленок. Не обращаю внимания. Я занят готовкой. Рецепт вспоминаю по ходу дела. Семь душ из ментального сундука размельчить трением друг о друга, хорошенько перемешать, посолить своим энергетическим воздействием, а затем полученную смесь влить в горца. Кушай на здоровье, Заур.

На разнеженной душе горца вспыхивает ментальная печать. Ага, теперь у меня появился духовный