Черный колдун - Сергей Шведов

— Скажи пожалуйста, — удивился Бес — про сапоги я и впрямь забыл.

Сигрид осторожно присела на край ложа — не проводить же из-за этого хама целую ночь на ногах.

— Если ты хотя бы пошевелишься, — сказала она строго, глядя ему в глазах, — я закричу.

— Я буду лежать тихо-тихо, — пообещал Бес, — пока ты сама меня не позовешь.

Сигрид только фыркнула возмущенно, впрочем, его языка она как раз и не боялась, а на что-то более существенное он, конечно, не решится.

Сигрид открыла глаза с первыми же лучами солнца, брызнувшими из окна. Бес безмятежно сопел рядом, откинувшись на спину. Оба меча лежали у него в изголовье, и он даже во сне не выпускал их из рук. Сигрид пришла в ужас, они все-таки уснули и проспали до самого рассвета. Ну, с меченого взять нечего, но она-то хороша. Что же теперь делать? Служанки вот-вот начнут стучаться в двери, куда она спрячет этого негодяя?

— Уже рассвело, — прошипела Сигрид. — Засоня ты, а не меченый.

Бес виновато засопел, что ни говори, а девчонка была кругом права — здорово он опростоволосился. Как все-таки сладко спится на владетельских пуховиках, так бы целую вечность с них и не поднимался, особенно если Сигрид будет рядом.

— Я думал, что ты меня хоть один раз поцелуешь, — сказал Бес — Все-таки целую ночь вместе провели.

Сигрид, ни слова не говоря, врезала ему ладонью по раскрасневшейся от сна физиономии, чтобы впредь знал, что можно говорить, а чего нет. И вообще с лесными хамами иначе нельзя, а то вообразят о себе невесть что.

Бес обиделся, и обиделся, к удивлению Сигрид, почти до слез, даже губы у него задрожали.

— Ну вот, — сказала она растерянно, — ты еще заплачь. Бес молча отошел к окну, вид у него был самый что ни на есть решительный.

— Погоди, — схватила его за руку Сигрид, — там же люди.

— Ну и пусть, — презрительно усмехнулся Бес, — пусть некоторые посмотрят, на что способны меченые.

— А тебе не приходило в голову, что твое появление из окна моей спальни будет выглядеть довольно странно. Хитрая улыбка заиграла на губах Беса:

— Меня не огорчит, если ты разругаешься с Гарольдом.

— Я так и знала, что ты негодяй, — Сигрид едва не заплакала.

Бес продолжал беззаботно улыбаться и даже поставил ногу в кожаном сапоге на подоконник.

— Я тебя поцелую, — зашептала испуганная Сигрид, — если ты будешь делать то, что я разрешу.

— Согласен, — Бес в ту же секунду убрал ногу и послушно отступил за портьеру.

Сигрид на мгновение прижалась к нему и скорее укусила, чем поцеловала в губы.

— Здорово, — сказал Бес, стараясь перебороть смущение, — но быстро закончилось.

Сигрид ничего не ответила и отошла к зеркалу поправляя растрепавшиеся волосы. Не то чтобы она заволновалась, но какое-то смутное недовольство собой почувствовала. Конечно, Бес всего лишь мальчик, но это довольно сильный мальчик, которого, наверное, небезопасно дразнить. А потом, у него очень властные губы, которые могут не только притянуть, но и удержать. Ей было приятно ощутить их своими губами, что было не совсем честно по отношению к губам Гарольда. Но нельзя же подобный глупый и детский поцелуй всерьез считать изменой.

Руки Беса вдруг опустились на ее бедра, она вздрогнула и обернулась, возмущенная его бесцеремонностью. И тогда он поцеловал ее прямо в сердитые губы, и этот поцелуй был таким долгим, что у нее перехватило дыхание и, наверное, поэтому закружилась голова. Он целовал ее открытую шею, где билась голубая жилка, и плечи, с которых вниз тонкая материя, и розовый сосок, который рвался навстречу его губам, а она все никак не опомниться и только шептала, вцепившись в черные волосы обеими руками, одновременно и притягивая, и отталкивая его голову:

— Бес, не надо, слышишь, не надо.

Она все-таки опомнилась и вырвалась из его жадных и ласковых рук, а может быть, это он отпустил ее. Сигрид испытывала в этот момент сладкий ужас, словно только что прошла по самому краю обрыва, но не сорвалась, а только почувствовала, как приятно было падать в объятия этого человека.

— Сумасшедший, — выдохнула она, хотя это было и не совсем верно — разум в первую очередь потеряла сама Сигрид Брандомская, невеста короля Гарольда, можно сказать, в одном шаге от брачного ложа и трона.

— Ну и пусть, — сказал Бес.

И снова воцарилось долгое молчание. Будь Бес поопытнее и понахальнее, ее падение непременно бы состоялось. Эта мысль почему-то не ужаснула Сигрид, а просто промелькнула в голове взъерошенной птицей и улетела невесть куда. Она даже не пыталась высвободить свои руки из его рук, а так и стояла в шаге от него, ощущая горячим лбом его частое дыхание.

— Сейчас сюда придут, — сказала совсем другая Сигрид, сохранившая, видимо, остатки разума.

Бес очнулся и отпустил ее руки. Она почувствовала и облегчение, и разочарование одновременно. И еще она почувствовала раздражение и стыд — как он посмел ее целовать?! Негодование Сигрид было так велико, что готовилось уже прорваться криком, но, к счастью, она сумела себя сдержать, поскольку поднимать шум было совсем не в ее интересах. Да и ничего ведь, в сущности, не случилось, абсолютно ничего. Надо немедленно спровадить лесного разбойника подальше и забыть эту глупую историю навсегда.

Меченый, бесшумно ступая, приблизился к окну. Сигрид подошла следом и остановилась у него за спиной. Он шеей и затылком ощущал ее дыхание, то самое дыхание, что еще минуту назад сливалось с его собственным. Теперь он не сомневался в ее любви. Это ведь ее пальцы ласкали его волосы, а губы жадно откликались на каждый поцелуй.

Богато разодетый конюх держал под уздцы красавца коня. Конь вел себя беспокойно, то и дело перебирал ногами и пятился назад. Дюжий малый едва с ним справлялся.

— Это конь Гарольда? — шепотом спросил Бес.

— Да.

Веселые огоньки загорелись в глазах меченого. Заскрипели ржавые цепи, подъемный мост начал медленно опускаться. Но прежде чем он опустился, Бес прыгнул из окна прямо в роскошное, отделанное серебром седло. Растерявшийся конюх отлетел в сторону.

— Меченый! — истошным голосом заорал кто-то. — Меченый в замке!

Но Бес был уже на мосту. На секунду он задержался, отыскивая глазами Сигрид, а потом огрел коня плетью и исчез, словно его и не было. Две стрелы запоздало просвистели ему вслед.

— А конь-то? — растерянно воскликнул конюх.

— Заткнись, — посоветовал ему Хафтур. — Раскрыл варежку.

— Но откуда он взялся?

— С крыши спрыгнул. Меченые ребята ловкие.

Брандомский был вне себя от бешенства. Были опрошены все слуги, все дружинники, и свои, и чужие, но так и не удалось выяснить, каким образом меченый проник в замок и где провел эту ночь. Смутные подозрения у благородного Бьерна появились еще вчера ночью, но если бы подобные подозрения появились еще в чьей-нибудь голове, то Брандомский снес бы ее без раздумий.