Погружение разрешаю - Валерий Федоров

… «Гидронавт» подошел к мысу Камбальному, что у южной оконечности Камчатского полуострова. На вид погода была вполне мирной, но падающий барометр неумолимо предсказывал бурю. О спуске подводного аппарата нечего было и думать. В ожидании циклона «Гидронавт» отдал оба якоря. Налетевший шквал был настолько сильным, что судно потащило на скалы – якоря не держали. Водяная пыль полетела над гребнями коротких злобных волн, горы скрылись во мгле. Капитан Борис Михайлович Басс решил укрыться от шторма в бухте Русской, что на восточном побережье Камчатки.

Когда буря утихла, «Гидронавт» вернулся к мысу Камбальному. «По местам стоять, подводный аппарат к спуску приготовить», – раздалась долгожданная команда. В первое погружение отправился гидробиолог Слава Попов. Перед погружением начальник рейса поставил ему задачу: «Мы находимся в районе, где промысел крабов был особенно интенсивным. Самое южное стадо крабов, называемое озерновским, было буквально разгромлено. В последние пятнадцать лет крабов здесь никто не ловил – действовал запрет. Вот ты и посмотришь, как сейчас чувствуют себя крабы. Может быть, их и нет совсем?»

Минут через десять после того, как «Тинро-2» скрылся под водой, в рубке связи слышится голос Попова:

– Глубина сорок метров. Находимся на грунте. Дно ровное, песчаное. Видимость два с половиной метра. Много эвфаузиевых рачков. Крабов пока не видим. Начинаем движение курсом двести семьдесят, скорость пол-узла.

Члены экипажа, находящиеся на борту «Гидронавта», прекрасно понимаем, как трудно сейчас Попову. В мутной воде ему приходится вести подводный аппарат очень осторожно, чтобы не наскочить на скалу или крупный валун. Самая большая опасность – старый оборванный трал. Поэтому гидронавтам нельзя притуплять бдительность. Больше всех волнуется начальник рейса: обнаружат ли крабов?

– Как дела, ребята? – запрашивает он по звукоподводной связи.

– Крабы есть, но немного, – слышим мы голос Попова. – Видел трех крупных самцов, панцирь сантиметров шестнадцать.

– Появились, значит, крабы, – комментирует Мясоедов. – Есть надежда, что озерновское стадо восстановится. И новый вопрос подводникам:

– Посмотрите, много ли плоских морских ежей?

– Песчаных долларов?

– Да, этих самых.

– Все дно ими усеяно! – передает Попов.

– Значит, у крабов отличная кормовая база, – потирает руки Мясоедов. – Крабы щелкают ежей, как орехи: разламывают клешней и поедают внутренности.

Результаты первого погружения обнадеживают: в озерновском стаде появились крупные самцы. Корма на дне много. Есть надежда, что стадо начнет восстанавливаться. Все зависит от того, придут ли сюда самки. Пока их не видно. «Может быть, самки еще зимуют на крае шельфа? – задумчиво произносит Мясоедов и ставит задачу на второе погружение: искать самок».

На следующий день «Гидронавт» подошел к краю шельфа. Включили эхолот: глубина двести метров. Настала моя очередь идти под воду. Как сказал мне Попов, в первом погружении температура внутри подводного аппарата понизилась до 12°, и гидронавты сильно замерзли. Учитывая это, я надел теплые шерстяные рейтузы и свитер из водолазного комплекта, на ноги натянул чехлы от батометров – получились бахилы. В таком облачении я надеялся высидеть в подводном аппарате часов пять.

Я забрался внутрь аппарата еще в ангаре. Механик-наладчик Дробжев закрыл за нами крышку люка. С этого момента часы начали отсчитывать время погружения Внутри аппарата после темноты стало светло – это открылась крышка ангара. Цокнули захваты, и спускоподъемное устройство, плавно опустило «Тинро-2» на воду. Несколько минут холодная и потому очень плотная вода не хотела принимать аппарата в свое чрево. Он был слишком легок, чтобы справиться с выталкивающей силой Архимеда. «Тинро-2» качался на волнах, как поплавок. «Сейчас примем водички и быстренько потонем», – произнес Михаил Игоревич Гирс, и я едва удержался, чтобы не спросить, куда капитан собирается принимать воду: не внутрь ли прочного корпуса?

Гирс открыл клапаны вентиляции, и в балластные цистерны, расположенные снаружи прочного корпуса, с шумом устремилась вода. Аппарат заметно погрузился. Теперь мой иллюминатор оказался на полметра ниже уровня моря.

– Аппарат герметичен, – доложил Гирс в рубку связи.

– Погружение разрешаю! – пришла команда сверху.

Зашумели двигатели вертикальных винтов, и белые хлопья «морского снега» поползли вверх. Значит, «Тинро-2» пошел в глубину. Я заглянул в иллюминатор: перед ним суетились эвфаузиевые рачки. Чем глубже мы опускались, тем больше их становилось. Они явно собирались на свет прожекторов, облепив их, словно мошкара.

– Смотри внимательнее, скоро будет грунт, – предупредил меня капитан.

Я напрягал зрение, но ничего похожего на грунт не видел: завеса мути закрывала его. Такой плохой видимости мне еще не встречалось. Аппарат упал на дно раньше, чем я успел предупредить капитана. Клубы мути, поднятые со дна, минут на пять закрыли плотной пеленой все вокруг. На мое счастье у дна было довольно сильное течение, и муть вскоре унесло. Вода просветлела, и я увидел, что аппарат «приземлился» среди крупных актиний, похожих на баобабы. Актиний было много: за первой я увидел вторую, затем третью, четвертую… Раскинув длинные толстые щупальца, они ловили пищу – остатки планктона. Актинии были толстые, упитанные, и по их виду было ясно, что корма им хватает. Под актиниями прятались разные мелкие животные: раки-отшельники, офиуры, креветки, многощетинковые черви.

«Тинро-2» медленно двинулся вперед. Не успели мы пройти полсотни метров, как прямо перед аппаратом возник крупный краб. Одетый в новенький сверкающий панцирь с сиреневым отливом, он, словно рыцарь в стальных доспехах, бросился на нас с поднятыми клешнями. Разница в размерах ничуть не смутила его. Храбрец не отступал, защищая территорию от вторжения чужаков. Гидродинамической волной, которую гнал аппарат перед собой, краба опрокинуло, и только тогда он отбежал в сторону, уступив дорогу. Я хорошо разглядел его панцирь – чистый, без наростов, и узкий клиновидный абдомен. Я понял, что нас атаковал недавно перелинявший самец. Это наблюдение озадачило меня: весна еще только начиналась, а краб уже сменил панцирь?

Мы двинулись от края шельфа вниз по склону. Я стал считать встречающихся крабов, внимательно рассматривая их панцири. За два часа плавания я насчитал семнадцать крупных крабов-самцов. Все они, как один, были одеты в новенькие доспехи. Выходило, что все крабы уже перелиняли. Хотя в принципе о случаях зимней линьки крабов у южной оконечности Камчатки было известно и раньше, сплошной линьки мы не ожидали. Практически все крабы в южной части камчатского шельфа были готовы к размножению. Это было наше первое маленькое открытие. Возможно, сравнительно теплая вода, пришедшая к мысу Лопатка через Курильские проливы, позволила крабам загодя подготовиться к периоду размножения, сменить панцирь. В этом был большой биологический смысл: самцу с новым окрепшим панцирем не страшны крупные хищные рыбы и осьминоги, и краб может вступать в процесс размножения, будучи в состоянии защитить самку. Но какую самку? Самок-то я под водой не видел. Ни одной!