Наследие Дракона - Дебора А. Вольф

Сулейма издала радостный возглас, когда Атеми начала резво подниматься по затененному склону особенно крутой дюны, и задние ноги лошади заскользили по песку. Снова оказавшись на солнце, девушка заметила на некотором расстоянии ту самую темную и опасную рану этого мира, которая называлась Костьми Эта. Крошечные песчинки, которые так лениво вздымались над каменными колоннами, наверняка окажутся обычными стервятниками, но более крупное пятно вполне могло быть виверном. В таком случае лучше держать его на прицеле: если она заметила виверна, то он, конечно, уже какое-то время наблюдал за ней.

Зеера переливалась предвечерним зноем. Подъехав к Костям, Сулейма сумела разглядеть разломанные уродливые силуэты колонн, выступавших из земли, подобно лапам дохлого паука. Стервятников было много – должно быть, недавно здесь умер кто-то крупный – и да, большая тень действительно оказалась виверном. Небольшим, еще подростком, но уже достаточно смертоносным. Издав трубный крик на высокой и красивой ноте, которая и близко не походила на гремящий бас взрослого хищника, виверн взвился и исчез из виду.

Атеми напряглась от шеи до хвоста и в знак протеста встала на дыбы. Но присутствие такого количества стервятников было хорошим знаком. Оно говорило о том, что львиная змея недавно кого-то прикончила, а львиную змею, которая переваривает добычу, будет легче убить. Сулейма крепко сжала лук, стиснула зубы и направила лошадь вперед.

Ветер сменил направление, и воздух стал едким из-за исходившего от львиной змеи густого смрада. Атеми попятилась и остановилась, раздувая ноздри, – ее глаза закатились, а блестящие от пота бока тяжело поднимались и опускались. Сулейма скользнула на землю, высвобождаясь от страха дрожащей кобылы, и взяла в руки свое оружие. Атеми негромко фыркнула сквозь ноздри, но стояла смирно, как ее и учили. Она не станет впадать в истерику.

Может быть.

Хотя, если подумать, Сулейму учили не охотиться на львиную змею в одиночку, но вот же она, здесь, приноравливает дрожащую стрелу к дрожащему луку, а на бедре у нее болтается не знавший крови меч. Мысль о том, чтобы прикончить львиную змею, или даже парочку, казалась Сулейме довольно неплохой, только когда ее живот был полон уски.

Но первой воительнице удалось это совершить, – напомнила она себе. – Причем дважды. Я должна это сделать, если хочу стать зееравашани. Я – воительница.

И сегодня не самый худший день, чтобы умереть.

Однако где-то на задворках подсознания витала другая предательская мысль: Лучше бы я отправилась удить рыбу.

Сулейма храбро шагнула вперед и поморщилась, жалея, что не надела ботинки вместо сандалий. Ее ступни были жесткими, как старая кожа, но песок, за фик, был в этих местах раскален добела. Она ушла в тень, надеясь, что здесь земля прохладнее. Но оказалось, что это не так, хоть Сулейму и пробрало порывом такого ледяного ветра, что руки покрылись мурашками, а кожа на затылке нервно натянулась. Проходя по полосатым черно-красным камням, девушка почувствовала, что воздух стал гуще и прохладнее. Смердело давнишней смертью, но и свежей тоже.

Поднялся ветер, закручивая мелких песчаных духов в издевательском маленьком танце у ее ног, как бы науськивая сделать еще один шаг навстречу смерти. Что-то странное витало в воздухе – ароматное дыхание или слабая нота мелодии, которая казалась Сулейме почти знакомой; а может быть, тень старой угрозы. Девушка прошла чуть дальше вглубь тени, отбрасываемой Костями, и запрокинула голову, как делает тарбок, чуя опасность. Имелось тут что-то пострашнее, чем исходившая от крупных хищников угроза. Что-то здесь не так.

Все это очень глупая затея. – На мгновение ее ум прояснился, и она вздрогнула. – Мне нужно убираться. Я должна немедленно уносить отсюда ноги.

Сулейма перенесла вес тела с одной ноги на другую, намереваясь развернуться и уйти, и забыть обо всех безумных причинах, побудивших ее забраться в такое место.

Где-то неподалеку раздался рев вашая:

Помоги мне!

Голос прозвучал у нее в голове, слабый и исполненный страха, – тот же голос, который она услышала на церемонии. Сулейма оставила размышления и побежала на звук. Воздух схлопнулся у нее за спиной, когда она промчалась мимо Костей и выскочила, моргая, на свет гаснущего солнца. Где-то там, в дальнем и самом темном углу поляны прижимался к земле молодой вашай черно-золотистого окраса, похожий на обожженную статую. Пробивающаяся щетинистая грива и светлые клыки свидетельствовали о том, что особь не достигла еще и половины истинного роста. Горло и грудь вашая, как, впрочем, и песок в округе, были забрызганы яркой кровью. Одна из передних лап вывернулась под неестественным углом. Вашай с вызовом рычал на кучу камней, старых костей и обломков.

Он посмотрел на Сулейму, заглянул ей в самое сердце, и его мысли напоминали последние сладкие ноты утраченной мелодии.

Помоги мне, воительница! Китрен… Ты – моя. Моя. Помоги мне…

Ох, она чувствовала, как его сердце прокачивает кровь по венам; оно было мощным и верным. Воин-поэт, истинный друг, поющий песнь клыков и когтей. Он был ее светом в темном царстве, а она – его, и вместе они…

Поостерегись, китрен. Опасайся львиной змеи!

Стоило этой мысли прозвучать в голове у Сулеймы, как куча обломков зашевелилась и широкая, покрытая оперением голова львиной змеи поднялась высоко в воздух, заслоняя солнце. Она широко открыла пасть, демонстрируя ряды обращенных внутрь зубов, которые переливались ядом, набухавшим на острых, как иглы, кончиках и стекавшим длинными шелковистыми струями. Тварь подобралась к выходу из логова – и ее когти, похожие на черные серпы, скребли по костям и камню, когда чудовище выбиралось на поляну на двух длинных мускулистых конечностях.

Сулейма ахнула от ужаса.

Это был не крошечный младенец, а красно-бурая проклятая старуха-змея. Потрепанный и выцветший гребень с перьями поднялся и задрожал, а мешочки с ядом, которые располагались вдоль челюсти, набухли. Змея с длинным шипящим звуком набрала воздух в рот и издала истошный вопль.

Молодая воительница закричала и, едва не уронив собственный лук, торопливо зажала уши ладонями, запоздало вспоминая о том, что львиная змея состоит в родстве с бинтши. Ее вопль, может быть, и не являлся смертельным, но боль причинял наверняка. Вашай огрызнулся, но этот звук казался слабым, предсмертным. Он прижался к земле, а змея тем временем начала скрести песок когтями – ее голова раскачивалась вперед-назад, глаза сузились, и тварь зашипела от удовольствия, предчувствуя скорое убийство.

Истаза Ани права, – подумала Сулейма. – Сегодня не самый худший день, чтобы умереть… Она тихо вышла из тени, достала стрелу, натянула ее единым плавным движением и выпустила в лицо старой твари.

…но он вполне хорош, чтобы жить.

Ее рука оказалась твердой, а прицел – верным. Стрела Сулеймы вонзилась точно в чувствительный глаз – сначала наконечником, затем древком, и прошла до самого оперения, погасив его зловещий древний огонь.