Манускрипт дьявола - Елена Михалкова

– Не веришь ты в мои силы…

– Не в этом дело. Я верю в силы тех, кто его зашифровал. Что-то мне подсказывает, что они были очень неглупые люди!

У Макара заиграл телефон, он поставил ноутбук на стол и вышел, оставив Сергея изучать необычные рисунки. Бабкин незаметно увлекся, пытаясь разобраться в них.

– Трубки какие-то из голов растут… – недовольно пробормотал он. – Ну и как это понимать?

В комнату вернулся Илюшин.

– Что там? – спросил Сергей, не отрывая взгляда от экрана. – Что-то новое?

– Новое.

По тону Макара Бабкин понял: что-то случилось. Он мигом забыл о шифре и вопросительно взглянул на друга.

– Тело Максима Арефьева выловили из реки, – мрачно сказал Илюшин. – Со следами побоев.

* * *

Счет времени Тошка потеряла очень быстро и сама не заметила, как это случилось. Окна в комнатушке не было, и сперва она решила отсчитывать время по завтракам, обедам и ужинам. Но еду ей приносили все время одну и ту же – картошку фри, густо политую кетчупом, и не три раза в сутки, а чаще – похоже, через каждые два часа. «Они, наверное, специально стараются сбить меня с толку», – подумала она, но потом решила, что для тех, кто ее охраняет, это слишком сложно. Они не додумались бы до того, чтобы сбить ей внутренние часы. Хотя распорядиться об этом мог тот, кто командовал Черным и Синим. Мысленно Тошка стала называть его «Главный».

– Однообразный у вас тут рацион, – не сдержалась она, когда пакетик с остывшими палочками поставили перед ней в четвертый раз.

– Ты письмецо расшифруй – тебя накормят по-королевски. – Охранник достал из пакета бутылку минеральной воды и пластиковый стаканчик, водрузил на стол. – А пока не заслужила.

На этот раз пришел Черный, которого она не так боялась, как Синего. Тот, входя, взглядывал на нее так, что Тошку простреливало ужасом насквозь, и потом она еще некоторое время после его ухода старалась избавиться от этого чувства. Ей казалось, что Синий примеряется, как бы потолковее свернуть ей шею, и с нетерпением ждет той минуты, когда она отдаст им расшифрованную записку.

Черного она почти перестала бояться. Он снял свою шапочку, под которой оказалась почти налысо обритая голова, и время от времени с силой потирал ладонью макушку, как будто собираясь протереть на ней плешь. Разговаривая с Тошкой, он глядел не на нее, в в сторону, и поначалу, пока она не привыкла к этой манере, Тошка тоже поглядывала в направлении его взгляда, будто надеясь обнаружить там кого-то третьего.

Ей даже пришло в голову, что Черный, наверное, стесняется ее, вот и не может смотреть ей в глаза. Но затем она заметила, что точно так же он разговаривает и с Синим, и ей стало смешно и стыдно за собственную наивность. «Скорее мясник будет стесняться барана, которого он собирается зарезать…»

– Где книги из библиотеки? – спросила она. – Мне без них не справиться. Шифр сложный.

– Будут книги. Все будет. В свое время.

Он весело подмигнул Тошке и вышел.

Теперь к ней заходили лишь затем, чтобы принести еду да проверить, чем она занимается. «Перестали опасаться, что я убегу. Правильно, куда мне отсюда деться?» Она с тоской оглядела обклеенные стены, присела на корточки и вновь осмотрела и ощупала пол, хотя знала, что ничего нового не обнаружит: дешевый линолеум, закрывающий бетон. Подкоп в этой коробке был невозможен.

За то время, что Тошка сидела взаперти, она последовательно рассмотрела и отбросила один план побега за другим. Самым перспективным представлялось ударить охранника чем-нибудь тяжелым, чтобы оглушить его, а самой убежать за то время, что он приходит в себя. Тошка даже провела несколько экспериментов со стулом, примеряясь, как бы поудобнее перехватить его, чтобы нанести удар. Но стоило одному из охранников заглянуть в ее комнатку, как она тут же отказалась от этого замысла: даже если бы она смогла сделать это неожиданно для вошедшего, в чем у Тошки были большие сомнения, стула оказалось бы явно недостаточно. «В лучшем случае сломаю стул. В худшем – меня придушат на месте. Нужно придумать что-то другое».

Она и придумала. Книги. Библиотечные книги, которые берут из хранилища лишь такие же маньяки, как они с Максом. У таких людей особый склад ума, они не смогут не обратить внимание на записи на полях, которые она сделает. Тошка все обдумала: она использует один из простейших шифров, который наверняка разберет любой, работавший над рукописью Войнича. Рано или поздно книга попадет в руки такому энтузиасту, он прочтет ее послание и пойдет с ним в прокуратуру. Очевидно, на тот шифр, что она оставила в своей квартире, рассчитывать не приходится – значит, она пойдет другим путем, более сложным и долгим.

Тошка старательно закрывала глаза на слабые места своего плана. Книги могут не заказать еще несколько месяцев. Взявший их читатель может не уметь разбирать шифры. Даже если он разберет то, что она написала, может решить, что таким образом кто-то решил подшутить над ним. И еще добрый десяток всяких «но», каждое из которых ставило крест на ее затее. Но думать об этом было нельзя, и Тошка не думала. Так же, как она не думала о том, что Максим может быть мертв.

В восьмом классе она прозвал а его Следопытом, а Лешку – Скалолазом. Макс действительно хорошо разбирался в следах, но никогда этим не хвастался. Он вообще ничем не хвастался, в отличие от Лешки. Вот кто был позером! Неподалеку от школы находилась заброшенная стройка, и Баренцев устраивал соревнования по бегу и прыжкам на кирпичных стенах второго этажа – крошащихся, сколотых по краям. Они развлекались так до тех пор, пока их не прогонял участковый, и Лешка неизменно выходил из этих соревнований победителем.

Несмотря на все Тошкины старания, он никак не желал избавляться от своих простецких привычек. Карманы у него вечно были набиты семечками, и Баренцев сплевывал шелуху в ладонь, а потом подсыпал кому-нибудь в карман. Тошка сердилась, а Лешка смеялся радостно, как ребенок, каждый раз получая большое удовольствие от этой незамысловатой шутки. В любой компании он становился любимцем девчонок – они его вечно теребили, гладили по вихрастой макушке, звали капризными голосами «Лешенька, ну Лё-о-о-оша!» Его простоватая обаятельная ухмылка сглаживала большинство конфликтов, в том числе те, которые Баренцев сам же и затевал. Потому что был он драчун и провокатор, и Максиму не раз приходилось выручать его, когда приятелю грозила трепка.

Арефьев по-прежнему оставался тем же «упрямым ослом» Максом, которого Тошка, казалось, знала всегда. Если он намеревался что-то сделать, то переубедить его было невозможно – он упорно доводил дело до конца, не обращая внимания на реакцию окружающих. В школе он стал знаменитостью, когда, раскопав какие-то древние планы здания, заявил, что под подвалом должно быть еще одно помещение. Учитель географии, не любивший ни Баренцева, ни Арефьева, воспользовался удобным случаем и высмеял мальчика со всей доступной ему язвительностью. Лексикон одноклассников Макса обогатился словом «прожектёр», но даже брошенное учителем в саркастическом пылу «гробокопатель!» не остановило Арефьева – он отправился к завхозу, о чем-то долго говорил с ним, после чего они, захватив с собой учителя физкультуры, спустились в обширные подвалы школы. Очень скоро всех облетела новость: под полом в углу, где хранился инвентарь для занятий на лыжах, и в самом деле обнаружили люк. Когда его вскрыли, под ним оказалась небольшая квадратная комната, а в ней – оружие. «Арефьев автоматы нашел!» – передавали друг другу пораженные школьники.