Заговор черных генералов - Вадим Хлыстов

До окончания времени, имеющегося в распоряжении экзаменуемых «росомах», оставалось еще шестнадцать часов, когда они появились возле металлической двери в глухом трехметровой высоты заборе на улице Волхонке. Сапсан нажал на неприметную кнопку звонка и отступил на шаг к Шаману, стоящему у него за спиной, давая возможность невидимому наблюдателю удостовериться в первичной идентификации их личностей. По-видимому, их начальное опознание произошло успешно, так как металлическая дверь перед ними открылась, давая возможность пройти в бетонный мешок, называемый среди специалистов по охране «ниппель». Далее последовали все необходимые в «Росомахе» процедуры по проверке их личностей, и спустя полчаса они стояли навытяжку перед подполковником Ногинским в его кабинете. Сапсан молодцевато отдал честь, протянул своему командиру принесенные с собой три папки и доложил:

– Господин подполковник, ваше задание выполнено. Передаю вам документы, которые находились в сейфе комнаты № 37 на третьем этаже главного здания Генштаба ВС СССР. Доклад закончил.

Командир «Росомахи» забрал у него бумаги, внимательно их просмотрел, небрежно положил в ящик стола, а потом недобро улыбнулся:

– Рисунками, значит, балуемся? Вульгарно шутить изволим?

Сапсан и Шаман вытянулись в струнку по стойке «смирно» и рявкнули в один голос, глядя поверх головы командира ничего не выражающим взглядом:

– Виноват, господин подполковник!!!

Ногинский откинулся в кресле, внимательно с ног до головы осмотрел подчиненных, а потом тихо, но веско проговорил:

– Доложите куратору, что я назначаю вам наказание за неподобающее поведение при выполнении боевого задания в виде двадцатикилометрового марш-броска в полной альпинистской выкладке с последующим прохождением огненной полосы препятствий.

– Есть доложить куратору, господин подполковник!!!

Командир «Росомахи» еще раз оглядел подчиненных и указал на два кресла, стоящие перед его столом:

– Вольно. Можете садиться, господа.

Дождавшись пока «росомахи» рассядутся, подполковник совсем буднично произнес:

– Значит, так. Завершающий экзамен вы сдали на пятерку, с чем и поздравляю. Теперь о главном, к чему вас, собственно, и готовили эти три месяца, не считая, конечно, вашей предварительной учебы в спецшколах. Напоминаю, что главный исполнитель в предстоящей операции Сапсан, а вы, Шаман, прикрываете напарника, оставаясь вне поля зрения разрабатываемого фигуранта. Акцентирую ваше внимание на необходимости получить африканский загар в солярии Центра. Далее: инфильтрацию в Кенигсберг будете проводить через советско-польскую границу, а не как ранее предполагалось – советско-эстонскую. Вам дается 32 часа на окончательную подготовку и шлифование легенд. Все подробности – у куратора. Это все. Я вас больше не задерживаю, господа…

* * *

Ах, Вена, родная сестра Парижа, любовница Мадрида, беспечная инфанта Старого Света. Столица изящной порнографии и нового мирового помешательства – психоанализа. Отзвучал на твоих широких проспектах победный звон литавр и грозный ритм армейских барабанов. Канула в Лету тяжелая поступь имперских батальонов, собравших за шесть веков под черным двуглавым орлом Габсбургов громадную европейскую империю. Империю, рассыпавшуюся в одночасье. И красавица Вена со смехом и иронией, так присущей австрийцам, примерила на себя новое платье столицы республики. Впрочем, и в этих республиканских одеждах Вена осталась городом с бесчисленным количеством кофейных, винных подвальчиков, пивных-кнайпе, расположившихся на тихих узких улочках и в маленьких двориках. Венские пивные, конечно, отличаются в лучшую сторону от мюнхенских, но в них тоже бывает весело, и испортить вам прическу тяжелой литровой кружкой могут очень быстро. Особенно весной 1934 года, когда штурмовики – националисты из «Хеймвера» – сходились в философских диспутах со штурмовиками-шуцбундовцами – военизированной охраной социал-демократической партии. А головорезы из австрийских отрядов СС вступали в дискуссии с боевиками компартии о преимуществах расового или классового развития общества. Черепа при этом разлетались с завидным постоянством. Это ведь так сладко – наотмашь заехать донышком пивной кружки в рожу сторонника противоположной философской концепции. Поставить, так сказать, победную точку в диспуте. Поножовщина со стрельбой при этом вносила свежую диалектическую струю в методологию доказательств. Случались дни, когда хирурги центральной венской больницы не спали сутками, оперируя поступавших спорщиков. Но, что поделаешь, философия, как и всякая наука, требует жертв.

И, положа руку на сердце, разве не хотелось тебе, уважаемый читатель, хоть раз впиться в мерзкую рожу своего оппонента, сладострастно смять ее, доказывая, что политическое течение, которого ты придерживаешься, единственно верное? Или пнуть носком ботинка в пах, да с подворотом, когда он, этот гнусный оппонентишко, осмеливается не соглашаться с твоей концепцией мироустройства? Согласись, что очень хотелось. Или ты, читатель, думаешь, что ироничный австриец чем-то от тебя отличается? Вот то-то и оно, что ничем… И хотя новый канцлер Австрии Энгельберт Дольфус, воспитанный в иезуитской строгости католицизма, видящий свою страну как христианское социальное государство, попересажал на нары самых буйных «философов», оставшиеся на свободе продолжали свои практические семинары по науке наук в венских забегаловках. И, как ни странно, были едины во мнении, что законно избранного главу государства надо немедленно устранить, видя в нем главное препятствие на пути в светлое завтра. При этом левые и правые почему-то с вожделением поглядывали в сторону каменоломен Маутхаузена, где было так удобно и практично построить концлагерь.

Вот в одну из таких прокуренных пивных – место философских диспутов, с названием «Сантиметр», в пригороде Вены Габлице, под хорошим шофе, видимым невооруженным глазом, вошел молодой высокий мужчина. Тряхнув головой с выгоревшими явно не под местным солнцем светлыми волосами, окинул полупьяным взглядом присутствующих с высоты своего почти двухметрового роста. А потом громко и смачно икнул. Из отворота его полурасстегнутой морской куртки выглянул белый хомячок и с интересом осмотрелся. Мужчина осторожно пальцем погладил зверька по голове и, не обращая никакого внимания на насторожившихся завсегдатаев, прошел к единственному пустому столу в углу зала.

Прерванные было разговоры возобновились. Во-первых, новый посетитель сидел так далеко, как не стал бы сидеть никакой шпик из жандармерии. Во-вторых, новоприбывший безразлично разместился спиной к присутствующим и не мог по движению губ догадаться, о чем они говорили. А в-третьих, вы видели когда-нибудь пьяных шпиков с хомячками за пазухой? А если не видели, то и цедите свой светлый «Трумер» спокойно. Поэтому жизнь пивной потекла своим обычным ходом под грустным взглядом последнего императора Франца Иосифа, к которому австрийцы относятся с большим почтением и портреты которого висят почти в каждом питейном заведении.

Спустя пару минут к новому посетителю подошла официантка с заранее раскрытым блокнотом:

– Что будет пить господин?