Покой - Джин Родман Вулф

курицу. Из него может вылупиться что-нибудь маленькое и извивающееся, с сотней зубов, острых как иглы, – а потом оно вырастет и станет одной из тех тварей, которые живут в лесу и ночью, в такой дождь, выходят убивать коров и овец, и даже людей, если те подходят слишком близко.

Я пожал плечами, старательно демонстрируя, что мне все равно, вылупилось из китайского яйца подобное существо или нет.

– Так что нам лучше вытащить его, – продолжила девочка, – пока не случилось беды. Просунь руку под курицу и пощупай, есть ли там яйца – китайское больше, чем другие. Ты начнешь с той стороны, а я с этой, и мы встретимся посередине.

Я подчинился с нервозностью, к которой примешивался страх городского мальчишки перед курами и неприятной фантазией, которую девочка только что заронила в моем сознании, – к тому же она забрала фонарь, так что я трудился почти в темноте, и на стене из некрашеных досок подпрыгивала моя огромная тень. Я нашел два яйца – обычных, грязных, снесенных курами.

Когда мы встретились (она осмотрела в два раза больше гнезд), Маржи спросила:

– Не нашел?

Я покачал головой.

– Дай посмотрю, – сказала она и быстро перепроверила гнезда, которые я уже обыскал. – Его здесь нет.

Я с готовностью согласился, и, не сказав больше ни слова, Марджи распахнула дверь и снова вышла под дождь. Я закрыл курятник, рванулся следом – боялся, что она сильно опередит меня и я останусь в полной темноте, для чего в дождь хватило бы расстояния в несколько ярдов, – и оказался в похожем на пещеру здании, наполненном запахами скота и коровьего навоза. Я спросил, не собираемся ли мы вернуться в дом.

– Это скотный двор. Я подумала, ты захочешь взглянуть на животных.

– Я видел множество коров.

– У нас есть несколько очень славных. Видишь вон ту рыжую? Это Белль, она джерсейская, а та, что рядом с ней – Бесси, – наполовину джерсейская.

Я проявил мужество, очень нежно погладив Бесси по носу.

– Некоторые могут забодать. Бесси забодает кого угодно, а в одном стойле – козел.

– В котором?

– В этом. – Марджи подошла к явно пустому стойлу и заглянула внутрь. – Сейчас он лежит.

– Можно посмотреть?

Я последовал за ней, но она угрожающе положила руку на щеколду.

– Что я сделаю, – медленно произнесла она, – так просто открою дверцу и потяну на себя, спрячусь за ней – тогда козел не сможет до меня добраться. Он вылетает прямой наводкой, как пуля, и бросается на все, что движется. Потом, пока он будет занят, я побегу вон к той лестнице и заберусь на сеновал.

Я попятился от стойла.

– По-моему, там вообще нет козла.

Тут я зацепился каблуком за рукоять граблей и, пытаясь не упасть, взмахнул рукой, которая по чистой случайности угодила в ящик для корма на двери пустого стойла. Под затхлым сеном лежало что-то гладкое, округлое и прохладное.

Должно быть, выражение моего лица подсказало Марджи, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Козел (так или иначе, воображаемый) был забыт, и она бросилась посмотреть, что я нашел; штуковина была слишком большая, чтобы надежно ухватить одной рукой, и я порылся в ящике обеими. Когда я наконец вытащил находку, мне показалось – и это первое впечатление еще не до конца развеялось, – что это жемчужина.

Оно было кремово-белым, блестящим и как будто поглощало свет фонаря. Я воображал, что китайское яйцо окажется почти сферическим, с одним чуть сужающимся (лишь самую малость) концом, как куриные яйца, которые мне доводилось видеть. На самом деле по длине оно было в два с лишним раза больше, чем в диаметре, так что напоминало – по крайней мере, формой – яйца некоторых диких птиц. Как я уже говорил, оно было белым, и его поверхность украшали рисунки, выполненные в коричневом цвете – настолько темном, что в тот момент, при свете фонаря, я принял его за черный.

– У тебя получилось! – воскликнула Марджи. – Мы нашли его.

Я хотел рассмотреть его, но она помешала, лишив света.

– Пойдем, покажем всем. Не вздумай его уронить!

Я постарался этого не делать: при всем своем невежестве я успел заметить, что яйцо было не из слоновой кости (как твердили некоторые очевидцы), а из фарфора.

3. Алхимик

После того как тетя Оливия купила китайское яйцо, я виделся с Маргарет Лорн редко. По крайней мере, до той поры, пока мы не оказались в старшей школе и не обнаружили, что судьба передумала держать нас вдали друг от друга. Про мобильность, предоставленную – или, точнее, поспешно сунутую в руки – молодым людям в связи с изобретением автомобиля, писали многое, чего не скажешь о мобильности иного рода, которую задолго до того обеспечивал велосипед. Ранней весной мы с Маргарет исколесили по узким тропинкам весь лес вдоль русла Канакесси ниже Кассионсвилла, где зеленели черные ивы, а откуда-то из зарослей, полных скопившегося за зиму бурелома, доносились птичьи крики; в конце концов мы выезжали на сам каменистый берег, к весне занесенный песком в том месте, где река делала широкий поворот – позже пляж зарастал репьем, но пока повсюду лежал мелкий, просеянный песок, на котором местами валялся плавник. У поверхности прозрачной речной воды метались окуни; похожие на ядовитых щитомордников коричневые ужи плыли вверх по течению, рисуя длинные буквы «S» и держа головы над рябью, словно морские змеи на старых картах; пескари собирались кружочком, хвостами наружу, отчего их тела напоминали лепестки маргариток.

– А теперь, мистер Вир, присядьте, пожалуйста…

– Я думал, мы с вами давно закончили.

– Еще минуту. Вы обещали взглянуть на эти карточки.

– С чернильными кляксами? Слышал о таких.

– Нет, это ТАТ-карты, мистер Вир. Тематические карточки для тестирования апперцепции. Мистер Вир, перед зеркалом вы стояли очень прямо, а сейчас, сидя в кресле, сутулитесь. Вам плохо?

– Я просто устал.

– Ладно…

– Дурак. Один из главных козырей – некоторые говорят, он уступает только фигляру[47].

– Я еще даже не показал вам первую карту, мистер Вир. И не объяснил, как работает тест. Мне нужно, чтобы вы очень честно ответили на очень важный вопрос, мистер Вир. Употребляете ли вы наркотики? Наркотики любого рода?

– Нет. О, могу выкурить сигару, пью кофе, иногда позволяю себе виски со льдом.

– Вам нравится ваша работа?

– Боюсь, не могу сказать. Обычно я слишком занят, чтобы обращать внимание на такие вещи.

– Вы президент собственной компании, не так ли? А также председатель правления и главный акционер?

– Да.

– У меня был профессор в медицинской школе,