Счастье будет! - София Катенина

Наверное, никто не смог бы этого понять. Однако я поняла это, отметив его резкие движения, когда он стряхивал пепел с сигары, и улыбку, неуверенно блуждавшую на его суровом лице. А еще – бокал бордо на столе. Он уже знал о том, что его тайна раскрыта. И от этого мне стало еще страшнее.

– Ты похожа на королеву, – промолвил Сергей. – Я... никогда тебя не видел такой.

– Спасибо. – Я грустно улыбнулась. Мне нечего было сказать.

– Что ты будешь пить?

– Водку, – будничным тоном сообщила я. Игры между нами закончились.

– Пожалуй, я тоже. – Сергей подозвал официанта, не сводя с меня ошеломленного взгляда.

Нам принесли графин и ледяные рюмки.

– Тост?

– Как тебе, например... «За экологию»? – Я посмотрела ему прямо в глаза.

И он заговорил. Снежные лавины с утробным стоном потянулись вниз, плотины не могли больше сдерживать напора воды. Остапа несло. Он признавался, оправдывался, объяснял. Слова, нагромождаясь друг на друга, перестали помещаться в моей разболевшейся голове, они летали по залу, как ядовитые пчелы: «ради ребенка», «хороший человек», «брак по расчету» и прочие бессмысленные словосочетания. Взгляд Сергея скользил по моим обнаженным плечам, он был напуган, растерян и возбужден. Впервые в жизни я видела, что он не может себя контролировать: он не понимал, что случилось, он не знал, как выкрутиться.

Мой сказочный принц – мужчина чьей-то мечты, чей-то супруг и отец какого-то неизвестного мне мальчика Кирюшки – сидел в ресторане отеля взлохмаченный, сердитый, с раскрасневшимися щеками. Он пил водку и не закусывал. Он пытался удержать свою любовницу, и это ему не удавалось.

– Ну я, пожалуй, пойду, – шепнула я, провела рукой по его жестким волосам и наклонилась, чтобы поцеловать.

Это был последний поцелуй, украденный и от того особенно сладкий. Я попрощалась с Лектором – и своими мечтами о нем.

– Постой, куда ты... Алиса! – Попытавшись отодвинуть стул и встать из-за стола, Сергей неловко задел графин. С протяжным звоном он полетел на пол, разбиваясь, разбиваясь, разбиваясь на тысячи осколков, которые было уже не собрать. К запаху цветов добавился запах медицинского спирта.

Я вышла не оглядываясь, выхватила сумку из рук портье и прыгнула в такси. Лектор остался стоять в окружении букетов, стекла и моих разбитых иллюзий.

Так все закончилось, и в тот момент я была абсолютно уверена, что закончилось навсегда.

Огни освещенной трассы пробегали по стеклам автомобиля. Он нес меня домой – прочь от всех ошибок, которые я совершила. Мобильный телефон разрывался от звонков – Сергей.

Зачем он звонит? Что еще он хочет мне сказать? Какая глупость. Я разрыдалась и начала удалять его эсэмэски. Его фотографии. Его самого... Вычеркнуть из адресной книги – навсегда! Теперь он больше не идентифицировался, но продолжал высвечиваться на экране набором цифр. Знакомым набором цифр, которые нужно было стереть из моей памяти при помощи какой-то секретной кнопки.

Я открыла окно и швырнула iPhone на дорогу.

Сегодня разбилось все, к чему я успела так привязаться.

Вследующие четыре недели я почти ничего не ела и выпила порядка четырех бутылок рома в пересчете на коктейли «Куба либре». Это означало, что Куба – свободна.

Кто-то теряет, а кто-то находит, и если в чем-нибудь твои дела идут из рук вон плохо, значит, жди успехов в другом – эта житейская мудрость, придуманная для утешения неудачников, имеет свое рациональное зерно. Целых три месяца после расставания с любовником я провела, добывая для своей компании статьи, – и результаты не заставили себя ждать. Моя личная жизнь превратилась в черную дыру, в которую лучше было не соваться, зато меня продвигали по профсоюзной линии. Вскоре я получила премию, благодарность с занесением, а потом – предложение возглавить департамент по связям с общественностью.

Это была чрезвычайно тяжелая, холодная зима, полная одиночества и отчаяния; свою чудовищную неудачу и чувство вины я глушила, посещая немыслимое количество деловых встреч, а вечера проводила на беговой дорожке в спортзале. Я с нетерпением ждала весны, которая высушит мои слезы и – кто знает? – может быть, поможет забыть все то, что я натворила.

Город, который всегда был на моей стороне, на этот раз словно отвернулся. Всюду я натыкалась на счастливые семейные пары с малышами, целующихся влюбленных, молодоженов, даже кошки в этом городе ходили по грязному снегу по двое; я в мгновение ока стала изгоем, наказанным за безнравственное поведение и развал крепкой ячейки нашего общества.

В то время как я была уволена с брачного рынка с волчьим билетом, мои подруги медленно, но уверенно продвигались к почетному званию «несвободна». Беспокойный мачо, не оставлявший Нине ни минуты на раздумья, переехал к ней жить. Это случилось после исторического кунилингуса, который он исполнил в полупустом зале кинотеатра «Романов Синема» на просмотре полнометражной киноленты «Бесславные ублюдки». Никогда еще Нина так не сопереживала героям; она была покорена и, по большому счету, потеряна для общества. Наша подруга приобрела крайне неприятную для всех несвободных девушек привычку начинать любую фразу со слов «мы с Андреем».

– Вчера мы с Андреем думали, что бы такое подарить его маме. А потом Андрей пошел и купил ей пельменницу.

– Романтично, – отозвалась я.

– Мы все любим пельмени. Она будет их нам лепить!

– Я рада, что он хотя бы не подарил ей килограмм фарша.

– А Веня мне в последнее время вообще ничего не дарит, – вздохнула Катя. – Я бы даже фаршу была рада.

– Банковский кризис на дворе, – вступилась за Вениамина Нина. – Поимей совесть. Ты ж только бриллиантами с него берешь! Хочешь, мы с Андреем что-нибудь тебе... эдакое...

– Нет! – вскрикнула Катя. – Не надо эдакого!

Подарки Андрея, парня с психологией простого военного и полным отсутствием каких-либо комплексов, и вправду отличались своеобразием. Решив, что я приуныла, Андрей и Нина уже предприняли попытку меня взбодрить. В результате они вручили мне небольшую мечеть из металла с милыми полумесяцами на башнях, которую они привезли из Стамбула. Подарок, конечно, был странным, но самую главную изюминку его я обнаружила не сразу. Мечеть завывала, – причем небольшие размеры модели явно компенсировались громкостью издаваемых ею звуков. Первый рев, напоминавший о воздушной тревоге, раздался глубоко за полночь. В дверь застучали соседи.

Спросонья я попыталась как-то утихомирить подарочек и чуть не пробила руки острыми шпилями и милыми моему сердцу полумесяцами. Выла мечеть не тогда, когда мне этого хотелось, а ровно в часы, предназначенные для намаза; добавьте к этому еще и то, что выключить звук было невозможно. Путем демонических усилий мне удалось выцарапать из нее батарейки, после этого я отправила подарочек на балкон.