Трон любви. Сулейман Великолепный - Наталья Павлищева

В каком случае Мехмед может стать наследником? Только если Мустафа умрет из-за болезни или погибнет. Я знаю, что ты способна устранить его и так. Если сейчас не способна, то будешь немного погодя.

Хафса чуть помолчала, задумчиво глядя на решетку окна. Роксолана почему-то подумала, что валиде никогда не знала настоящей свободы, если родилась в гареме крымского хана Менгли-Гирея, а потом перекочевала в гарем будущего султана Селима. Она не ведает, что можно, визжа от счастья, бежать по тому самому ромашковому косогору, вольно скакать на лошади без присмотра десятка евнухов, ходить по рынку с открытым лицом, разговаривать с кем угодно и ежечасно не бояться быть отравленной соперницей. Даже рабыни, купленные на рынке, хотя бы в детстве знали эту волюшку вольную, а валиде нет.

Роксолане стало вдруг жалко Хафсу Айше, по-настоящему жалко. Та уловила взгляд сожаления, удивленно приподняла брови:

– Что?

– Нет, ничего, я слушаю, валиде.

Голос Хасеки показался Хафсе странным, он был почти жалостливый, но валиде тряхнула головой, отгоняя возникшие не к месту мысли и продолжила, ей нужно многое сказать этой удивительной женщине. Как бы ни не любила валиде Хасеки, но признавала и уважала ее необычность.

– Знаешь, многое можно оправдать тем, что делаешь ради сына. Даже преступление можно. Но если грехи своих детей родители могут взять на себя по собственной воле, то грехи родителей падут на их детей независимо от воли и желания кого-либо. Запомни это, Хуррем. За все, что совершишь ты, отвечать будешь не только сама, но и твои сыновья тоже. И тяжелее всего понимать, что сын расплачивается за твой грех, а исправить содеянное уже невозможно.

Роксолана с трудом справилась с собой, чтобы не ахнуть, она поняла, о чем говорит валиде. Чтобы не молчать, фыркнула:

– Почему бы не сказать это Махидевран? Разве она не ненавидит меня?

Хафса с тревогой смотрела на Хуррем, неужели она ошиблась и та ничего не поняла, что следовало бы понять?

– Кто сказал тебе, что я не говорила?

Роксолана опустила голову:

– Я поняла, валиде.

– Хорошо, иди и подумай. Я хочу, чтобы ты вспомнила эти слова, если решишься на последний шаг.

Роксолана отступала к двери спиной и не поднимая головы. Это было для нее необычно, строптивая Хасеки давно взяла за правило уходить как удобней. Чтобы не портить себе настроение, валиде обычно отворачивалась, дабы не замечать откровенного неуважения. Правда, настроение от общения с Хуррем все равно портилось.

Молодая женщина была уже у двери, когда Хафса поинтересовалась:

– О чем ты подумала, пока я говорила? Ведь ты пожалела меня?

Роксолана вскинула на нее глаза:

– Что вы никогда не видели настоящей воли, всегда только гарем.

И снова глаза валиде приникли к решетке окна, сейчас эта красивая ажурная вязь явно демонстрировала собой слова Хасеки. Она права, но Хафса никогда и не рвалась на эту волю, как может ее желать тот, кто не ведает, что это такое?

Тихо распорядилась:

– Иди…

Чем ближе весна, тем беспокойней на сердце у многих. Султан Сулейман готовился к походу. Против кого на сей раз?

Это точно знали несколько человек, помимо самого султана и его Великого визиря.

Знал отбывший во Францию к королеве Луизе Савойской Жан Франжипани. Знал внебрачный сын дожа Синьоры Венеции Луиджи Гритти, знал посол Венеции в Стамбуле синьор Марко Мемо…

Куда пойдут османы? Не в Венецию – это было главным для венецианцев, не в Персию – догадались местные, оставалась несчастная Венгрия.

Почему она? Венгрия ближе других и хуже защищена, в Венгрии раздрай, как и во всей Европе.

В Европе не было единства ни в чем. Ее сотрясали не только войны между удачливым Карлом и неудачником Франциском, впрочем, неудачи, как и удачи, были временными.

Королева Луиза Савойская не стала ждать, когда султан Османской империи придет ее сыну на выручку, она подключила к хлопотам об освобождении французского короля дамское сообщество. Отчаянно отбиваясь от наседавших на него сестры, тетки и еще множества дам, Карл выставил условия освобождения: прежде всего, замену пленного Франциска на его малолетних сыновей. Как только требуемая немалая сумма будет уплачена, принцев отпустят. Удивительно, но Франциска больше возмутило другое требование: жениться на Изабелле, сестре Карла. Вдовый ловелас вовсе не желал связывать себя новым браком, предпочитая общество фавориток.

Но чтобы вернуться в общество прекрасных француженок, ему пришлось подписать условия, согласившись и на принцев-заложников, и на нежелательную женитьбу.

Так что к тому времени, когда Сулейман наконец собрался идти на Венгрию в помощь королю Франциску (где Венгрия и где Франциск!), сам король уже давно обольщал дам в Париже.

Его пленитель Карл V, император Великой Римской империи, благодаря матримониальным усилиям своих родственников, многочисленным удачным бракам дедушек, бабушек, дядей и тетей, а также поголовной бездетности последних и следующим одна за другой смертям оказался наследником половины Европы. Его владения простирались от Балтики до Средиземного моря, от Нидерландов до Венгрии, не говоря уже об Испании, Неаполитанском и Сицилийском королевствах. Карл имел владения в Новом Свете и в Африке. В его распоряжении находился флот, способный выполнять любые задачи, сухопутные войска, противостоять которым мог мало кто, и его амбиции сдерживались пока только огромными просторами владений, наличием французских земель, так некстати «вклинившихся» в его земли, а также появлением на востоке мощной силы – Османской империи, правитель которой султан Сулейман видел себя объединителем Запада и Востока.

Французский король Франциск вовсе не был готов уступить пальму первенства в Европе своему «дважды обидчику» Карлу, дело в том, что еще до разгрома при Павии Франциск тоже претендовал на титул императора Великой Римской империи, но проиграл Карлу. Карл Габсбург мечтал об объединении всей христианской Европы под властью Габсбургов, и Франциск Валуа, мечтавший о титуле наихристианнейшего короля Европы, был для него костью в горле. Это означало, что два молодых, амбициозных короля будут сталкиваться между собой бесконечно, пока не ослабеют настолько, чтобы стать добычей третьего хищника.

Англия Генриха VIII пока не имела ни сил, ни возможностей серьезно вмешиваться в расклад сил на континенте, у нее и дома были серьезные проблемы.

И тогда взоры Франциска обратились на Восток, где стремительно набирала силу и вес Османская империя. Кроме силы и веса, у Османов росли территории, ее султаны были не менее амбициозны, чем правители Запада.

Против Карла наихристианнейший Франциск был готов заключить союз даже с мусульманином Сулейманом. Сулейман плохо представлял себе, что такое Франция, но понимал, что столкновения с Карлом Габсбургом на Балканах не избежать, и жаждал этого столкновения. Никто не сомневался, что местом пробы сил станет Венгрия.