Золотой Лингам - Сергей Юдин

– А второй ваш эсбэшник… Андрей Сурин, кажется? Его кто ранил?

– Сурина? Ах да, конечно! Толком тогда никто не разглядел, да и он сам не запомнил нападавшего.

– Скажите, Федор Иванович, почему все же вы так уверенно связываете эту… криминальную разборку (назовем ее пока так) с фансигарами, с ассасинами и вообще – с Золотым Лингамом?

– Да потому, Горислав Игоревич, что я сам видел его. Своими, так сказать, глазами.

– Кого – его? – не понял Костромиров.

– Золотой Лингам, разумеется. В самый последний миг, перед тем как все разбежались, старший (по моим понятиям) ассасин выхватил его из-за пазухи, поднял над головой и, обращаясь к вожаку фансигаров, пролаял что-то на своем тарабарском наречии. Оскорбления какие-нибудь, наверное.

– Да? И каков же он? В смысле, как выглядит?

– Какой? – переспросил Шигин, несколько растерянно. – Золотой… большой… ну, такой, каким и должен быть этот… Да что вы, сами, в самом деле, не знаете, как выглядит эта часть тела?! – неожиданно раздражился Председатель.

– Я почему спрашиваю: дело в том, что вообще обожествление мужского детородного органа – не редкость. У нас, в Европе, фаллос почитали в эпоху античности как символ плодородия (вспомните, культы Приапа и Пана у римлян). А в Японии, Индии и Индокитае он до сих пор служит объектом поклонения. Особенно у шиваистов – последователей бога Шивы Махалинги. Но вот что характерно: практически всегда пластическое изображение фаллоса-лингама совершенно удалено от натуры. Обыкновенно, он представляет собой просто округленный столб. Или иной предмет приблизительно фаллической формы.

– Нет, – покачал головой Шигин, – то, что я видел, имело не символическую, а вполне даже натуральную форму. Ну, может, размер только, эдак… раза в два превышал, так сказать, природный. Во всяком случае, так мне показалось. Я же его наблюдал секунды две-три, от силы.

– Замечательно, – потер руки Горислав. – Весьма ценное наблюдение. А теперь главный вопрос: чего вы ожидаете от меня?

– Мы ждем от вас консультационной поддержки, если хотите – помощи, – неожиданно включилась в разговор заместитель Председателя, – в отыскании Золотого Лингама.

– Господь с вами, Ольга Ивановна! – поразился Костромиров. – Да каким же образом? Я уже говорил, что…

– Вы лучше любого из нас осведомлены про всех этих фансигаров, ассасинов и иже с ними, – прервал его Иван Федорович. – Знаете их историю, обычаи…

– Допустим. И что с того?

– А следовательно, и образ их мыслей. Я хочу сказать, их психология, мотивации понятны вам более, нежели кому другому. Вы можете помочь… спрогнозировать, гм… предположить, наконец, какие-то из их дальнейших действий. Возможно, смоделировать их, так сказать, коллективный психологический портрет. Что-нибудь в этаком роде. Дело в том, что нам необходимо – сильно необходимо – во что бы то ни стало отыскать этот злосчастный Лингам. И как можно скорее. Поэтому нам сейчас ценен любой совет, любая рекомендация! Но об участии в оперативно-розыскных мероприятиях и речи нет. Ни в коей мере! Этим занимаются мои «белые голуби».

– Кто такие – «белые голуби»?

– Наша охранная служба, на правах спецподразделения ФАС. Сам формировал, – с гордостью уточнил Председатель. – Разумеется, на совершенно законных основаниях. Все, так сказать, согласовано там, – указал он глазами на потолок.

– Постойте. Правильно ли я вас понял? Вы хотите сказать, что расследованием этого дела занимается ни ГУВД, ни ФСБ, ни Прокуратура – а ваша служба безопасности?!

– Не совсем так. Милиция, разумеется, ведет свое расследование… но что именно она расследует? Довольно обычную криминальную разборку двух этнических бандформирований. И не более того.

– Почему же не ввести оперативно-следственные органы в курс происходящего? Не понимаю…

– На то есть три взаимосвязанные причины: первая – таково указание оттуда, – тут Шигин вновь возвел очи горе, – вторая – чтобы максимально исключить возможность огласки (которая в случае, если предыстория станет достоянием неопределенного круга лиц, согласитесь, неизбежна) и ее последствий – панических настроений среди городских обывателей. Представьте, что начнется, если завтра напишут в газетах, да еще в новостных программах объявят, что в Москве орудуют две шайки наемных убийц из экзотических стран? И что даже уже имеются жертвы. А ну как беспорядки пойдут? Погромы на рынках? Кто возьмет на себя такую ответственность? И третья причина, тоже немаловажная: милиция может, натурально, наломать дров, вспугнет преступников… короче, испортит все дело! Те залягут на дно, затаятся, а то и вовсе уйдут из города. Где тогда прикажете искать Лингам?

– Да с какой стати наше Правительство вообще озаботилось судьбой этого злополучного органа, пускай он и золотой, и древний?

– С такой стати, любезный Горислав Игоревич, что посольства аж сразу двух государств Индокитая (каких именно – умолчу, хотя вы, полагаю, сами догадываетесь) обратились в наш МИД с официальным запросом о выдаче этого артефакта. Поскольку, дескать, он находится где-то здесь, у нас. И даже не где-то, а – в Москве. И представили тому убедительные доказательства. Назревает серьезный международный скандал!

– Ясно… Еще такой вопрос: почему все ж таки этим делом занимается именно ваша Федеральная служба?

– Речь ведь идет о сектах, разве нет? Причем, очевидно, тоталитарных. Тем более, мы все равно уже оказались замешаны.

– Понятно, – Костромиров замолчал, размышляя о чем-то. – Что ж… вы упомянули, что два душителя были убиты. Можно осмотреть их трупы?

– Это легко устроить, – кивнул Председатель, – тела в настоящий момент находятся во втором судебно-медицинском морге.

– Тогда не будем откладывать? – предложил Горислав, вставая.

– Не будем, – с готовностью согласился Иван Федорович, также поднимаясь. – Прямо сейчас и поедем.

С этими словами он повернулся спиной к присутствующим и размашисто, истово перекрестился; сначала в один угол – на Владимирскую Богоматерь, а потом – на рублевскую Троицу.

– Бла-аслови, Отец Небесный, все помыслы и начинания наши, и дела рук наших! – произнес он распевным голосом.

– Аминь, – подытожила Ольга Ивановна.

– Нет, нет, ты, Ольга, остаешься здесь, за меня, – заявил он, увидев что замша также засобиралась. – Тебя мы, принимая во внимание женскую чувствительность, от этого зрелища избавим. Значит, спускайтесь к машине, – добавил он, обращаясь к Гориславу, – а я через минуту – за вами следом. Только вот отдам кое-какие неотложные указания. И созвонюсь со следователем, чтобы получить разрешение на осмотр тел.

Выйдя в приемную, где вместо секретарши дремала пара «белых голубей», и дойдя уже до лифтов, Костромиров хлопнул себя по лбу. Он вспомнил, что оставил в кабинете, на вешалке, шляпу. Чертыхнувшись, повернул обратно.

Когда он распахнул вторую, внутреннюю, дверь председательского кабинета, слова извинения замерли у него на губах. Дело в том, что «неотложные указания» Ивана Федоровича носили, по всей видимости, характер столь приватный, что он был вынужден шептать их Ольге Ивановне непосредственно на ушко. При этом правой рукой он тесно прижимал рельефный корпус заместителя к своему, а левой – нежно, но достаточно энергично массировал ей правую ляжку. Заметив Костромирова, Председатель оттолкнул Ольгу Ивановну и холодно уставился на вошедшего.