Коза дракону не подруга - Алена Волгина

– Да, эта книга может быть… познавательной. Скажите, Энни, а ваши родители живы?

Я отрицательно покачала головой:

– Нет, милорд, я сирота.

– Вы их совсем не помните? И ничего не знаете о них?

Я не люблю такие расспросы. Однако в голосе Фонтероя было столько мягкости и доброжелательности, что нельзя было не ответить. Остановившись напротив, он пристально смотрел на меня; его взгляд, казалось, отметил каждую черточку моего лица. Я опустила глаза:

– Нет.

Кеннет иронически хмыкнул, снова возвращаясь в обычное состояние добродушной насмешливости. В таком настроении он мне нравился больше всего, когда не впадал во властный тон и не целился в вас шутками, колючими, как драконья чешуя.

– Это довольно необычно, – сказал он. – Как говорила наша леди Брэкнелл, «потерю одного из родителей можно рассматривать как несчастье, но потерять обоих – это уже похоже на небрежность».13

Он прошелся по комнате от камина к окну, и от окна к камину, где под сугробом серого пепла тлела алая полоска горячих углей. Я по-кошачьи навострила уши. Лорд Фонтерой, при всей его показной ленивой отстраненности, обладал невероятной чуткостью, а также дьявольской проницательностью, не хуже чем у сида. Он мог осветить тайники вашей души одной точной фразой. Я же имела достаточно секретов, которые мне хотелось бы оставить при себе.

Одно из печальных преимуществ сиротского положения заключается в том, что ты можешь сам выбирать себе родителей. Я видела свою мать в каждой красивой леди, милостиво улыбнувшейся мне на улице; своего отца – в каждом благородном джентльмене, случайно задержавшим на мне взгляд. Где-то на донышке моей души упрямо теплилась надежда, что однажды дверь приюта (или жилища Ушлого Гарри, или Треворского кабинета) распахнется – и войдет некто, кто любил и искал меня всю жизнь.

Впервые посетила мысль, что, может быть, мои родители находились слишком далеко, чтобы протянуть мне руку. Что если дверь, разделяющую нас, можно открыть лишь с моей стороны?

– Спокойной ночи, мисс Энни, – послышался вдруг голос Фонтероя.

Я вздрогнула, разом очнувшись от дум. Оказалось, что граф все это время стоял рядом и смотрел на меня! Под его испытующим взглядом я смешалась. Наверняка ему хотелось поскорее получить библиотеку в свое полное распоряжение. Действительно, что это за жизнь, когда человек не может достичь желанного уединения даже в собственном доме!

– Простите, – отложив книгу, я поспешно поднялась. – Доброй ночи, милорд.

Пролетев через холл, по выражению Дэнниса, «как смазанная жиром молния», я ухватилась за перила лестницы и оглянулась, чутко прислушиваясь. В библиотеке все было тихо.

Не только сны о родовом замке Уэсли меня волновали. Третье письмо, полученное в театре, снова ни на шаг не приблизило меня к разгадке, однако, в отличие от предыдущих, его содержание показалось мне зловещим. Это был слегка подправленный текст той знаменитой арии, в которой сида Морэнн оплакивала своего возлюбленного.

«Тяжелой утраты узнала я слезы; был милей мне всей жизни любимый; и я флаг опущу на башне одинокой; и какой бы ни была моя боль, море утишит ее…»

Я постаралась снова припомнить все обстоятельства. Перед тем как погас свет, Лайбстер находился в ложе виконта де Шарбона, и сразу после инцидента он тоже был там. Это я помнила точно, так как украдкой постоянно следила за ним. За две-три минуты, пока в зале царила темнота, он не успел бы добежать до нашей ложи, бросить мне на колени записку и вернуться обратно. Но кто-то к нам все-таки заглядывал: я вспомнила, как ледяной сквозняк погладил мои щиколотки. Будто в глубине ложи открылась дверь и сразу же закрылась обратно.

Лайбстер не мог лично передать письмо, но мог воспользоваться услугами лакея. На следующий день Уолтер опросил служащих в зале, однако никто не сознался. Оставался еще вариант, что записку подбросил кто-то из зрителей…

«Почему мы не догадались оставить в коридоре Фокса на время спектакля!» – подумала я с запоздалым сожалением. Как-то так получалось, что Лайбстер всегда опережал нас на шаг!

Чем больше я вчитывалась в письмо, тем сильнее меня снедало зловещее предчувствие. От него ощутимо веяло угрозой. Что если похититель амулета устал ждать, пока Фонтероя прикончит сидящий внутри дракон, и решил перейти к активным действиям? Или наоборот, кто-то пытается нас предупредить?!

Ужасно хотелось показать письмо Кеннету, хотя бы для того, чтобы он пожал плечами и развеял мои страхи. Ладно, если честно, мне просто хотелось его увидеть. С некоторых пор это желание превратилось в навязчивую потребность.

Выбежав из комнаты с письмом, я очень удачно столкнулась с Фонтероем на лестнице. Он как раз поднимался к себе, бормоча что-то о гробницах.

– Вы снова в приподнятом настроении, да? – спросила я после того, как вежливо поздоровалась. – Мне очень нужно с вами поговорить. Пожалуйста, пойдемте в библиотеку. Не следует обсуждать семейные дела там, где кто-то может нас услышать.

Ознакомившись с содержанием письма, Кеннет озабоченно потер щеку:

– Вы считаете, что оно содержит завуалированную угрозу? Для кого?

«Конечно для вас, разве сами не видите?» – чуть не сорвалось у меня с языка. И тут я почувствовала, что неудержимо краснею.

Почему, получив письмо, я сразу испугалась за Фонтероя? Только сейчас я осознала, что он уже многие дни не покидал моих мыслей. Мне нравилось его лицо, решительное и суровое, когда оно внезапно озарялось улыбкой. Нравилась его непринужденность и дружеская откровенность, с которой он держался, хотя мы с Недом были ему не ровня… Нравилась его постоянная готовность прийти на помощь…

Боже мой, да я ведь люблю его! Это озарение вспыхнуло в моей душе, как маяк в ночи, и я совершенно растерялась. До сих пор я не знала, с какой ужасающей легкостью нежность находит путь к нашему сердцу. Я покраснела до корней волос, щеки, наверное, просто пылали. Кеннет, закусив губу, не отводил от меня взгляда, а я не решалась посмотреть ему в глаза.

– Вы полагаете, что злоумышленник мог угрожать Уолтеру? – пришел он мне на помощь.

«Какая замечательная, спасительная мысль!»

– Да, – выпалила я с облегчением. – Конечно! Неду Уолтеру, да. Моему напарнику.

– Хорошо, – рассеянно нахмурился граф, – мы подумаем, как избежать этой новой напасти. Мистер Тревор уже уехал, но я…

– Как уехал?! – я решила, что ослышалась. Что случилось? Тревор никогда бы не покинул город в разгар расследования!

– Он уехал на юг, чтобы проверить одно мое предположение.

– Это как-то связано с сацилийцами? – насторожилась я.