Как начать карьеру - Галина Львовна Романова

— Завтракать будэ? — поинтересовалась она.

При одной мысли о том, что придется еще и есть, желудок совершил «попытку к бегству». Он настаивал на своем столь упорно, что пришлось его немного «проводить до крылечка», где я и остался сидеть, время от времени смачивая водой из ведра лоб и виски. Шевелиться совершенно не хотелось, глаза закрывались сами собой, и появление на дворе какого-то человека застало врасплох.

— Мама! — выдавил непроизвольно, когда надо мной склонился чей-то силуэт.

— Мастер дома? — Силуэт тряхнул меня за плечо.

— Т-там, — мотнул головой в сторону двери.

— Ага. — Мимо, грохоча так, что сотрясалось крыльцо, протопали огромные сапоги.

Я прикрыл глаза. Утреннее солнышко ласково грело, еще не припекая по-настоящему… Хорошо-то как! Можно, я тут посижу денек-другой? Сил нет шевелиться…

— А, вот вы где, Згаш!

А! Что? Где?

— Вставайте и собирайтесь! Есть заказ!

Сейчас? Не-эт, ни за что! У меня перед глазами земля вращалась и желудок бродил туда-сюда, как медведь-шатун, не мог вспомнить, где его место, и периодически подкатывал к щекам, а вы про сборы…

— Та-ак, понятно… Погодите-ка минуточку…

Ой-ёй! Ведро! Холодной воды! Прямо на голову! За что?

— Бодрячком, бодрячком… А теперь выпейте это!

Что? Опять пить? Но с начальством не спорят. Ф-фу, гадость какая… Надеюсь, это не очередная разновидность местного самогона?

— Вот так, отличненько… А теперь встаем и идем переодеваться. Я жду вас в конюшне! Времени в обрез!

Палач! Извращенец! Сам-то бодрый и свежий, как огурчик, а бедный помощник мало того что еле ноги переставляет, так еще и мокрый с головы до ног. А впереди пытка под названием «верховая езда»… И зачем я пошел работать к этому доморощенному палачу? Он же и мертвого заставит подняться…

Осознав весь комизм только что промелькнувшей мысли, я хихикал полпути, заставляя своих спутников бросать на себя осторожные взгляды. Держу пари, мой начальник не раз и не два исподтишка хватался за оружие, когда я в очередной раз фыркал от сдерживаемого смеха.

Впрочем, надо признать, что та гадость, которую в меня влили, возымела действие. Наверняка это было обычное средство от похмелья, поскольку к концу пути мир перестал вращаться перед глазами, желудок удобно устроился на привычном месте, и вообще жизнь стала казаться намного приятнее.

Мы покинули город и направились к одному из небольших хуторов, которые окружали Большие Звездуны со всех сторон. Одни из поселений располагались чуть ли не у крепостной стены, другие отстояли от города на приличном расстоянии. Имелись среди них маленькие — в один-два дома, а некоторые уже можно было назвать деревушками. Общее обнаружилось одно: жили тут потомки какой-нибудь семейной пары, перебравшейся в эти края несколько поколений назад.

Этот хутор имел один большой дом с двумя входами — верный признак того, что здесь жили две семьи, которые никак не могли поделить хозяйство. Имелись и две клети, где ютились работники. В конце лета на полях работы невпроворот — надо убирать хлеб, косить сено, да и на огороде и в саду тоже начинают поспевать овощи и фрукты, но ради такого события, как визит некроманта, все взрослое население хутора столпилось во дворе. Навскидку тут было около трех десятков человек — мужчины, женщины, подростки. Посланный за нами дюжий парень растворился в толпе, едва мэтр Куббик спешился.

— Не все собрались, — промолвил начальник, когда я присоединился к нему.

— Вы уверены? — переспросил, обежав глазами собравшихся.

— Уверен. От нас по традиции прячут беременных женщин и детей младше семи лет. Люди иногда бывают так суеверны…

Вперед шагнул глава хутора — жилистый мужчина с вислыми седыми усами, одетый не как селянин, а, скорее, как зажиточный горожанин. На загорелом до черноты лице светились ярко-голубые, словно у эльфа, глаза. Трое из собравшихся мужчин походили на него как две капли воды.

— Чем могу? — первым нарушил молчание мэтр Куббик.

Мужчина стиснул кулаки так, что побелели костяшки пальцев.

— Дочка у меня… — выдавил он. — Вот…

Люди расступились, словно колосья, которые раздвинула невидимая рука. Тишина установилась такая, что сразу стал слышен подозрительный звук, похожий на монотонный глухой стон. Пошарив глазами по сторонам, я заметил его источник и, наклонившись, заглянул в собачью будку. Туда забился здоровенный цепной кобель, из тех, которые одним своим видом способны напугать до икоты банду грабителей. Сжавшись в комок и прикрыв морду лапами, пес тихо выл. В широко раскрытых карих глазах плавал почти человеческий ужас. Пес не стал сопротивляться, когда моя рука потянула за толстую цепь, — выполз, как мешок, но, оказавшись на воздухе, уперся лапами и со всех сил дернул цепь назад, скрываясь в будке.

— Чего это он?

— Да вот. — Хуторянин смотрел такими же больными глазами. — С самого утра. А Рыска, так та вообще щенят на зады перетащила…

Мы с мэтром Куббиком переглянулись. Уже этого было достаточно, чтобы все понять, но хотелось убедиться, что нам ничего не мерещится.

Люди отпрянули в стороны, когда мой начальник сделал несколько шагов к завалинке. В тени, где-то между пристройкой к дому и коровником, на приступочке сидела, уронив руки на колени и тупо глядя перед собой, девушка лет семнадцати.

— Три дня ее дома-то не было, — жарко зашептал за спиной отец. Он оказался единственным, кто рискнул последовать за нами. — Ну мы со старухой не слишком заботились — взрослая уже девка-то, заневестилась… По осени сватов ждали. Думали, что с парнем каким в шалашике над речкой время коротают… А сегодня на рассвете она вернулась. Собаки вой подняли. А дочка как вошла, так вот села — и не шелохнулась. И это… того… ну… сами гляньте!

Мы одновременно кивнули, остановившись перед девушкой. Потом некромант присел на корточки и двумя пальцами попытался приподнять ее лицо.

Со второй попытки это удалось.

Бледная, водянисто-белая кожа, синеватые припухшие губы, пустой взгляд… Она даже не заметила прикосновения — едва мэтр отпустил подбородок, голова опять бессильно склонилась на грудь.

Я взял холодную влажную руку за запястье, сжал пальцами.

— Бесполезно, Згаш, — шепотом остановил меня начальник. — Неужели вы не чувствуете?

Чувствовать-то я чувствовал — как-никак, этому меня учили целых пять лет.

— Все точно так, — послышался голос мэтра.

— Что «так»? — заволновался хуторянин. — Вы чего-нибудь поняли, господин некромансер? Чего с дочкой моей-то приключилось?

— Поняли. — Мэтр Куббик пошарил взглядом по сторонам, я тоже, но знакомой фигуры в темном платье что-то не было видно.

— И чего? Лечить ее или того… ну… это…