Дороже денег, сильнее любви - Марина Серова

– А!

– Да. И вот о ней-то я и хотела поговорить. Вы знали, что она сегодня покинула рабочее место?

– Да, знал. А почему, собственно, я должен отвечать на ваши…

– Потом, Олег Павлович, все потом! Честное слово, я спрашиваю не из простого любопытства!

– Ну хорошо, – сказал он после паузы. – Собственно говоря, это никакая не тайна… Женщина отпросилась на полтора часа после телефонного звонка.

– Вы сами слышали, как ей позвонили?

– Да, – ответил он, к моему удивлению. – Я сам пригласил Гульнару к телефону.

– Вот как?

Значит, позвонивший Гульнаре не знал номера ее мобильника! А раз так – он не был ее близким знакомым! Просто проследил за нами, узнал, что Гульнара осталась в больнице, и нетрудно было догадаться, что именно в хирургическом отделении, где лежит ее Юрий. Дальше оставалось только набрать номер…

– А кто ей звонил, вы, конечно, не знаете, – пробормотала я в раздумье.

– Почему? – ответил Олег Павлович, и я вновь удивилась. – Знаю. Звонила девочка, судя по голосу – подросток лет двенадцати. Попросила к телефону маму, я не понял, переспросил, тогда она назвала ее по имени-отчеству: Гульнара Сабитовна. У нас не приняты личные разговоры по телефону, тем более из ординаторской, на этот случай внизу в холле стоит телефон-автомат. Но в виде исключения я разрешил. И сам позвал Гульнару к телефону. Она как раз была в лаборантской, мыла пробирки. Как только я сказал, что к телефону ее просит дочь, она сразу как-то вскинулась, побледнела. А потом побежала, все бросила, чуть не разбила колбы…

– Вы пошли следом?

– Конечно. Не то чтобы именно следом за ней. Просто вернулся на свое рабочее место. Я заполнял истории болезни.

– Слушали их разговор?

– Нет, конечно!

– Я неправильно выразилась… хотела спросить: что-нибудь запомнили из тех фраз, что до вас долетали? Ведь телефон же стоит на вашем столе?

– Кое-что поневоле пришлось услышать, разумеется. Ну, в общем, Гульнара больше слушала, чем говорила сама. И разговор у них был совсем короткий. Я слышал… Да почти ничего и не слышал. Сперва она только все говорила: «Доченька! Это ты, доченька!..» А потом слушала, слушала, спросила: «Где ты сейчас находишься? Почему тебя бросили одну?» И под конец: «Анечка, я обязательно приеду, жди меня дома и никому не открывай. Слышишь меня? Никому !» Вот и все.

– Так, а потом?

– Ну, потом она положила трубку, постояла немного, как бы в задумчивости, и попросила меня отпустить ее ненадолго. Дочь, говорит, оказалась дома одна и боится. Сказала – съезжу, заберу ее, отвезу к…

Тут Олег Павлович вдруг уставился на меня так, как будто впервые увидел:

– Послушайте! Но ведь ваша фамилия – Охотникова? Так ведь именно к вам Гульнара и собиралась везти свою дочь!

– Она так и сказала? – спросила я упавшим голосом.

– Разумеется, я точно запомнил! Она сказала – с вами девочке ничего не будет страшно! А что, собственно говоря, случилось?

– Случилось… Случилось то, что через несколько минут после этого звонка самой Гульнаре уже не было ни больно, ни страшно. Вот такие дела, Олег Павлович…

* * *

Итак, дело все больше запутывалось.

Аня своей родной матери не звонила и звонить не могла – в этом не было никаких сомнений. Ведь в это время она находилась рядом со мной.

Тогда – кто?

Гульнара не могла бы спутать голос дочери. Но даже если предположить, что она его спутала, – значит, в этом деле участвует какая-то другая девочка? Тоже примерно Аниного возраста? Дикость какая-то! Не может ребенок быть участником целой серии таких ужасных злодеяний! Хотя… Мне невольно вспомнился один из романов Агаты Кристи, в котором убийцей оказалась девятилетняя девочка. Но ведь то был всего-навсего роман…

Приехав домой, я на всякий случай спросила Аню:

– Скажи, пожалуйста, а ты не рассказывала о том, что… ну о последних событиях в вашей семье никому из посторонних? Ну скажем, кому-нибудь из подруг?

Девочка посмотрела на меня удивленно:

– Тетя Женя, вы что? Я, что ли, совсем маленькая дурочка, по-вашему, да?

– Нет-нет, – успокоила я ее поспешно.

Больше днем не происходило ничего интересного или важного. Около часа я отмокала в ванной, затем мы позавтракали (завтрак был в тети-Милином духе, после которого страшно подумать, что бывают еще на свете обед и ужин), и – вот странное дело! – ели мы с аппетитом.

А потом я завалилась спать, приказав тете Миле не выпускать Аньку из дома ни под каким видом, даже если для этого ей придется приковать девочку к себе парой добрых наручников.

Проспала я часов пять, не меньше. В подкорке головного мозга сидела мысль, что больше сегодня днем ничего не случится, – иначе я не позволила бы себе отрубаться так надолго.

Но я знала: ничего не случится. Гульнара мертва. Аня – под надежной охраной. Охотникам за наследством контрабандиста Расула придется снова ждать ночи.

– Женя, Женя, – тетя Мила тихонько трогала меня за плечо.

Я открыла глаза: в руках у тети была телефонная трубка.

– Василь Василич звонит, – сказала она виновато. – Он говорит, что это очень срочно, иначе я бы ни за что тебя не стала будить. Господи, какой у тебя вид измученный. Вот если бы ты решилась переменить профессию…

– Потом, тетя Мила, потом, – я схватила трубку. – Алло! Василь Василич!

– Да, Женечка, это я! – довольным голосом отозвался полковник Пехота.

– Ну?!

– Нашел!

– Ура!

– В семь часов он прибудет к вам.

– Ко мне? Прямо сюда, домой?!

– Ну да. – Пехота заговорил как-то растерянно. – А что, не надо было? Но, видишь ли, я подумал…

– Да нет, Василь Василич, что вы! Все просто прекрасно, я даже не ожидала! А где вы его нашли, Василь Василич, дорогой? То есть понятно где – в цирке… Но как сумели уговорить его помочь?! – восклицала я. Мне хотелось пуститься в пляс.

– Очень просто: Игорь Клио – добрый знакомый троюродного брата мамы шурина моего двоюродного кузена, – ответил полковник. Судя по его голосу, Пехота весь так и лучился от самодовольства. – Я всю родню на уши поставил, чтобы добиться прямого «доступа к телу». Шел один раз по улице, ломал голову, как бы мне этого Исайю найти, случайно увидел афишу – и меня прямо как ударило! Думаю, вот к то нам может здорово помочь. Все-таки он тоже маг.

– Он – настоящий маг, без всяких «все-таки»! – ответила я, глядя на тетю Милу, которая прислушивалась к нашему разговору, но, конечно же, ничего не понимала. – Народный артист – это тебе не баран чихнул! Но… какой молодец!