Корсар. Крест и клинок - Тим Северин

— Альте-ля![10]— крикнул кожаный жилет, приказывая остановиться и пропустить колонну.

Гектор и Дан смотрели, как двустворчатые ворота в синей стене арсенала распахнулись и приняли длинную печальную вереницу. Ведомая верховым начальником, колонна начала втягиваться внутрь, но этому движению мешали женщины. Стражники в форме преградили им дорогу, не пуская дальше. Женщины просили и умоляли, но солдаты, пользуясь мушкетами как упором, их оттесняли. Одна женщина пала наземь, причитая в муках.

— Алле! Алле! — вновь крикнул кожаный жилет, подгоняя своих подопечных, чтобы успеть войти в арсенал прежде, чем ворота закроют и запрут.

Войдя, они оказались на просторном плацу, где уже смиренно стояла колонна узников. Стражники снимали с них железные ошейники и разбивали новоприбывших на маленькие группы. Каждую такую группу направляли к некоему зданию, где, судя по всему, обреталось начальство, и вводили внутрь. Каждые несколько минут появлялся стражник и отводил туда очередную группу. В конце концов все прибывшие исчезли за той дверью, и на площади не осталось никого, кроме Гектора, Дана и оджаков. Сопровождающий в кожаном жилете тоже ушел, бросив их тут. Через некоторое время в дверях показался стражник и поманил к себе Гектора, Дана и Иргуна.

Их отвели в большую побеленную комнату, где, склонясь над столом, сидел, похоже, чиновник в черном, худого покроя камзоле с тусклыми серебряными пуговицами. Его перо было нацелено на гроссбух.

— Ном?[11]— отрывисто спросил он, даже не подняв головы, которая, как заметил Гектор, была густо усыпана перхотью.

Очевидно, этот чиновник был приемщиком и принял их за очередную партию узников из той колонны. Возблагодарив монахов, научивших его французскому, Гектор ответил:

— Линч, Гектор.

Чиновник черкнул пером в гроссбухе.

— Преступление, за которое тебя приговорили?

— Никаких преступлений, — сказал Гектор.

Чиновник вздернул голову и увидел трех пленников со «Славы моря».

— Откуда вы? — спросил он. — Вы не из той цепи.

— Мы с галеры «Слава моря».

При упоминании о галере, как показалось Гектору, в глазах чиновника что-то промелькнуло, как будто он понял, о чем идет речь.

— А твое имя? — спросил он Дана.

Мискито догадался, что от него требуется, и коротко ответил:

— Дан.

И снова перо нацарапало что-то на странице гроссбуха.

Затем настала очередь оджака, но тот не ответил и стоял, глядя на допросчика с высоты своего огромного роста.

— Он не понимает, — вмешался Гектор.

— Тогда скажи ты, как его зовут.

— Его имя Иргун.

— Есть ли документы, подтверждающие эти сведения? — раздраженно спросил чиновник.

— Нет.

— В таком случае я вас всех запишу турками. И покончим с этим. — И он начал заполнять колонку в гроссбухе, которая до того пустовала. — Стража! Отделить этого большого турка и поместить его с дружками, где ему и место. Отвести двух других, снять цепь и держать отдельно от прочих. Завтра их распределят куда следует. И если там, на дворе, есть еще турки, отведите их в камеры и больше не беспокойте меня по пустякам.

Стражники повели Гектора с Даном по длинному коридору, потом по двору и через несколько дверей, которые сперва отпирали, а потом запирали за собой, и наконец оставили их в камере размером футов двадцать на тридцать. Ничего в ней не было, кроме охапки сырой соломы, двух скамей и ведра, которое явно использовалось как отхожее место. На одной из скамей лежал крепкий человек с коротко остриженными темными волосами, и он сел, когда дверь камеры захлопнулась, и угрюмо посмотрел на прибывших.

— С какой это стати вас сунули ко мне? — Он говорил по-французски, но сильно гнусавил — нос у него был сломан.

— А что такого?

— Вы же турки.

— Нет. Я из Ирландии, а Дан попал сюда с Карибских островов.

Человек со сломанным носом откашлялся и сплюнул на солому.

— Тогда почему на нем ножное кольцо? Да мне плевать, турки вы, мавры, рабы или еще кто. Коль вас приговорили к веслу, все едино. Вот ты, если ты ирландец, то как оказался здесь?

— Мы были в Алжире, в баньо, и обратились. Теперь мы отступники.

— Считайте, что вам повезло — вас не повесили сразу же, как схватили. Король Людовик обычно так поступает с отступниками. Должно быть, им очень нужны гребцы, коль они дали вам срок.

— Они — это кто?

— Корпус галер. Я уже бывал на галерах, потому меня посадили отдельно от остальных. Чтобы я не наболтал лишнего — о том, что их ждет и как можно избежать худшего.

— Остальные — это кто?

Человек кивком головы указал на маленькое зарешеченное окошко высоко в стене. Гектор встал на скамью, ухватился за брус и, подтянувшись, заглянул туда. Он увидел большой зал, такой же голый и темный, как эта камера. На соломе сидели и лежали во множестве несчастные узники, те, что только что прибыли сюда колонной, скованные цепью.

Когда Гектор слез со скамьи, сокамерник объяснил, презрительно кривя губы:

— Вот с этими-то я шел от самого Парижа. Топали почти месяц, и с полдюжины их померли по дороге. Аргузены… — Заметив, что Гектор не понял, о ком идет речь, он пояснил: — Аргузены — это надсмотрщики из заключенных. Они-то были не хуже обычного, а вот ворюга из комитета по надзору погрел руки, как всегда, договорился с поставщиками продовольствия. Нас держали на половинном пайке, мы прямо подыхали с голоду.

— Если ты не раб, за что же ты здесь?

Человек невесело рассмеялся и, подставив Гектору свое лицо, указал на щеку.

— Смотри сюда.

Под глубоко въевшейся грязью Гектор различил буквы «ГАЛ», впечатавшиеся в кожу.

— Знаешь, что это такое?

— Могу предположить, — ответил Гектор.

— Так меня заклеймили еще три года назад. Я был на галере, осужденный, галерный гребец. Но я не так-то прост, и мне удалось получить прощение. Заплатил умному стряпчему, и тот сообщил, что, мол, ошибочка вышла при установлении личности и что существует множество других бродяг и мошенников по имени Жак Бурдон — мол, взяли не того человека. Только ему потребовалось так много времени, чтобы добиться слушания моего дела, что меня уже успели заклеймить галерным гребцом, когда пришло помилование. А я на этого крючкотвора потратил все денежки, какие у меня были, так что, вернувшись в Париж, поневоле занялся прежним своим ремеслом. А без него мне никак не выжить.

— Прежним ремеслом?

Жак Бурдон выбросил вперед правую руку, и Гектору показалось, что сейчас он получит плюху. Но Бурдон только поднял большой палец. В мякоти между большим и указательным пальцами была выжжена буква V.