Дар - Сергей Якимов

Сержант взялся за ручку передней дверцы, распахнул ее – и с возгласом: «Твою…», – отскочил от машины, выхватывая уже спрятанный в кобуру пистолет.

Стоявший у заднего крыла Андрей бросил взгляд в открытую дверь и, увидев в ней чьи-то ноги, последовал примеру Фокина: выхватил пистолет и отступил от машины, одновременно приблизившись к сержанту.

На переднем сиденье «шестерки», уставившись на лобовое стекло, сидел отец Никитий.

Держа его под прицелом, Андрей и сержант с изумлением рассматривали Никития, стараясь понять, жив ли он, уже не говоря о том, как священник вновь оказался в пару секунд назад еще пустой машине.

– Мне все эти фокусы порядком надоели! – раздраженно проговорил сержант. – Отче! Вы меня слышите?

Неведомым образом появившийся в машине священник продолжал сидеть неподвижно и глядеть в одну точку. Продолжая держать его под прицелом, сержант сделал шаг к нему, но тут же отскочил, потому как отец Никитий вдруг заговорил. Вернее, начал считать:

– Десять, девять, восемь…

– Это еще что такое? – зло промычал Фокин.

Андрей вдруг почувствовал ледяной холод, пронзивший его, словно копье.

Степан Судаков по прозвищу «Последний» почувствовал, что покинул перевернувшуюся после столкновения с милицейской машиной «шестерку», но глаз не открывал. Усилием воли он заставил утихнуть растекавшуюся по всему телу от ушибленного плеча и бока боль, а потом, сконцентрировавшись, попытался представить то место, где оказался.

Открыв глаза, понял, что не ошибся.

Он сидел на диване в своей комнате, рядом находился отец Никитий, вернее созданный им, Степой Судаковым, двойник, пострадавший от столкновения намного сильнее, чем его создатель, но всё еще живой.

Ушибленное плечо начало болеть вновь, и Степа, приложив к нему ладонь, остановил волны боли, снова начавшие разбегаться от плеча по телу, а потом и залечил ее источник – сильный ушиб. Такие травмы для него – сущий пустяк! Но всё равно они неприятны, а Степе надоели неприятности, ведь именно из них состояла чуть ли не вся его жизнь.

Прошлая жизнь… Теперь же всё изменилось!

Теперь доставивший ему неприятность автоматически накликает беду на свою голову!

Закрыв глаза, Степа представил то место, где лежала перевернутая «шестерка». Он не просто представил, он увидел его. Увидел, как сержант Фокин разбил рукояткой пистолета заднее стекло; увидел, как они с Андреем Ковалевым раскачивают «жигули», как возвращают их в горизонтальное положение. В голове Степы тут же возникла прекрасная идея, и он немедля воплотил ее в жизнь.

– Это будет весело! – сказал он себе, чувствуя, как в комнате появился характерный запах озона.

Не открывая глаз, он знал, что сидит теперь на диване один, а священника рядом с ним нет.

– Десять, девять, восемь… – улыбаясь, начал считать Степа по прозвищу «Последний».

– Семь, шесть… – продолжал свой счет священник, а Андрей по-прежнему чувствовал холод, засевший у него в груди.

Он чувствовал холодное дыхание смерти. Глядя на лишенное каких-либо эмоций лицо священника, будто смотрел ей в лицо.

Что это, как не обратный отсчет!!! Что произойдет, когда отец Никитий скажет: «Один, ноль»? Уж явно не скажет: «Пуск!» – и «жигули» взмоют в небеса.

– Пять, четыре…

Что произойдет? Взрыв? Или нечто еще более страшное?…

А Андрей не мог сдвинуться с места. Этот равномерный счет, этот негромкий голос будто пригвоздили его к земле, парализовали волю и рассудок.

Но желание жить оказалось сильнее, чем глупое бездействие и прослушивание отсчета.

– Сержант, назад! – крикнул он.

– В чем дело?

– Три, два…

Андрей захлопнул дверь и отскочил от машины.

Дверца громко хлопнула, и Ольга, услышав это, подняла голову. Андрей успел подумать, что будет довольно глупо выглядеть, если ничего не произойдет.

За спиной что-то глухо громыхнуло, раздался человеческий крик. Андрей оттолкнулся и со всей силы прыгнул вперед.

Грохота взрыва не было. Был невероятно громкий рев вырвавшегося пламени, звон выбитого стекла и резкий скрежет разрываемого металла. Невидимая сила подхватила Андрея и швырнула вперед на добрый десяток метров. Что-то оранжевое, обжигающее шею, руки и лицо закрыло на мгновенье весь мир, и еще в полете Андрей понял, что это пламя. «Я, наверное, весь объят им!» – пронеслась в голове страшная мысль, прежде чем падение на асфальт выбило из нее все мысли, а также весь воздух из легких.

Он покатился, видя попеременно темно-серый асфальт, голубое небо и громадный-громадный костер. Он был совсем близко, и Андрей боялся остановиться, чтобы огонь не поглотил его своей жаркой пастью.

В который раз Ольга испытала это чувство, когда всё обрывается и холодеет внутри, когда крик застревает в горле, когда секунды растягиваются в столетья и каждая следующая из них кажется еще более невыносимой и страшной, чем предыдущая.

Сначала она не поняла, почему Андрей отскочил от «шестерки». Потом что-то громыхнуло, и она увидела оранжевый свет, пробившийся из салона «жигулей» даже сквозь их тонированные окна. Вместе с этим до ее ушей долетел жуткий человеческий крик, оборвавшийся через секунду, когда машина вспыхнула, словно свечка.

Пламя выбило все ее стекла, сорвало и подбросило вверх крышу, распахнуло багажник. Его языки вырвались наружу, будто им было тесно внутри. Огонь взревел, словно дикий разъяренный зверь. К его реву примешался звон разбитого стекла и пронзительный жалобный стон металла. Смесь этих звуков, длившаяся две-три секунды, показалась Ольге страшной и жуткой, будто сам рев мифических адских труб.

Но еще страшнее было смотреть на то, как волна вырвавшегося пламени поглотила прыгнувшего от машины Андрея. Он исчез в ней, растворился в этих оранжевых набегающих друг на друга жарких волнах.

Время замерло для Ольги, и секунда превратилась для нее в минуту. Андрей не появлялся. Однако она боялась даже того момента, когда он вынырнет из огненной волны в пылающей одежде, с обоженными руками и лицом…

Андрей вылетел из огня, словно выпущенное из пушки ядро. Грохнулся на асфальт и, прокатившись метров пять, замер на месте.

Огненная волна растворилась в воздухе, а пламя устремилось вверх. «Шестерка» пылала, словно огромный факел, языки огня поднимались в небо метров на двадцать и растворялись в нем совершенно без дыма.

Ольга бросилась к неподвижно лежащему Андрею, за ней следом – Василий. Андрей лежал метрах в пятнадцати от пылающей машины, и они ощутили обжигающее дыхание огня, когда подбежали к нему.

– Осторожно, он может быть обожен! – предупредила Ольга, прикрывая лицо рукой.