Пиратское солнце - Карл Шрёдер

они его заметили, бодрствование города приобрело угрожающий оттенок.

Они задремали под тревожное бормотание города, но поздним вечером обоих рывком пробудили недалекие препирательства, переросшие в громкую ругань. Они переглянулись, моргая, потом перегнали байк поглубже в дверной проем, и укрылись за ним.

— Кто приглядывает за этим городом? — мрачно пробормотал Чейсон. — Полнейшая халатность; будь эти люди под моим началом, я бы их расстрелял. — Он обвел взглядом темные жилища, обступившие их здание. — В конце концов, может, тут и не безопаснее всего…

— У нас нет выбора, — сказала она. — Ваши товарищи, помните?

Он поморщился и снова закрыл глаза.

— Чейсон? — (Он приоткрыл щелочку в вéках.) — Мне не спится. Я пойду раздобуду для нас немного еды и, может быть, каких-нибудь новостей, если выйдет. Подождите здесь, хорошо?

Он изнеможенно кивнул, понимая, что она его не бросает; она вернется. А она понимала, что он не покинет это место, пока не удостоверится, что Ричарда с Дариушем не будет.

Антея твердо ухватилась за байк и оттолкнулась. Отплыв на дюжину ярдов в воздух, она прыгнула в седло и налегла на педали вентилятора. Байк завелся, и она улетела.

У Антеи, оказавшейся в одиночестве и отвечающей лишь за саму себя, настроение сразу же поднялось. Разлитый в городе адреналин сказывался и на ней. Стоунклауд был прекрасен; необъятная чаша леса, инкрустированная зданиями как драгоценными камнями, не походила ни на один из городов, где ей случалось жить. Миллионы деревьев, образовывавших скелет города, объединялись в шары, вместе опутывая корнями комья земли. Некоторые, особенно вязы и дубы, раскидывали ветви на сотни футов во всех направлениях, а градостроители переплетали молодые ветки соседних деревьев, словно сцепленные руки. Срастаясь, они создавали грандиозные стены и фигуры. Среди ветвей обустроились тысячи конструкций из стекла и камня, в основном жилье в «театральном» стиле.

Стоунклауд, конечно же, был городом для туристов; красота эта создавалась целенаправленно и представляла собой исключение среди прочих унылых и однообразных городов Формации Фалкон. Стоунклауд был ложью — приманкой, рассчитанной на то, чтобы завлечь его посетителей на путь иммиграции. Антея ничего не имела против, потому что саму себя она не могла представить оседающей в каком бы то ни было городе, разве что под конец жизни ее унесет в Паквею, домой. Она была всюду чужой, причем по собственной воле, хотя, видя молодые пары, проплывающие вдоль артерий города, она по временам испытывала тоскливую зависть к их куда более незамысловатой жизни.

Кому-то приходилось обеспечивать существование этой жизни; в этом-то и состояла задача внутренней стражи и причина, по которой ее завели.

Антея приостановилась, выбросив мысли из головы, чтобы полюбоваться особняками. Театральный стиль подразумевал деление площадки, пребывающей в свободном падении, на две части: там был «зал», или место, где собирались люди, а напротив его находилось окно или большое архитектурное пространство, служившее «сценой». Она видела дома со стеклянными куполами, выглядывающими из лесной оправы, контуры из плетеной лозы и бархата, спрятанные в глубине за стеклом. Свет ламп озарял замысловатые навесы из ветвей и листьев; в некоторых из этих будуаров она мельком увидала мужчин и женщин, вальяжно развалившихся в воздухе.

Легко — поначалу — игнорировалось то обстоятельство, что во многих особняках не было видно света.

Над сияющим лесом возвышались гигантские городские колеса из металла — не менее шести. Они заполняли чашу, как «сцена» перед ее «залом»; каждое из колес величественно вращалось внутри сферической клетки из обросших лесом балок. Ночью они создавали сверкающую галактику, способную завораживать взор долгими часами. Рядом с ними висела еще одна чаша, полусферический амфитеатр, который обнимал меньшую сферу, плетеную. Он был залит прожекторами даже в этот поздний ночной час, выставляя напоказ вмонтированные в него дюжинами цветастые декорации и предметы реквизита. Огромная надпись на боку сферы гласила:

НАРОДНЫЙ ЦИРК ДОМ КОРБУСА САМЫЙ СИЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК В ВИРГЕ СПЕШИТЕ ВИДЕТЬ ИЛИ ПОЖАЛЕЕТЕ

Стоунклауд совершенно не походил на родные города Антеи, однако всепоглощающие темнота неба, суматоха и повсеместная торговля дарили ощущение чего-то хорошо знакомого. Антея чувствовала — особенно пролетая мимо всех этих окон, свечение которых намекало на прихотливые интерьеры за ними, — угрызения за сделанный ею выбор. Ей приходилось напоминать себе, что в той жизни, которой она жила, было свое предназначение, и что она еще сможет однажды вернуться домой, как только это предназначение будет исполнено.

Ричард снабдил Чейсона адресом. Что ж, у Антеи был свой собственный, зазубренный наизусть вместе с такими же адресами в дюжине других городов и мелких городков. Их дал ей Эргез — как и следовало добросовестному внутреннему стражу.

Ориентация в трехмерном пространстве города давалась Антее естественно. Она высматривала уличные знаки, которые здесь следовали общепринятому правилу: то есть выглядели как три стрелки — красная, желтая и синяя, соединенные хвостиками, — чтобы указать городские оси x, y и z. Все адреса состояли из трех цифр, обозначающие расстояние в ярдах от официального городского центра (точки «0,0,0»). Она следовала вдоль вьющихся штопором артерий, летела параллельно полосам фасадов и леса, оставляла позади гроздья усадеб, забранных в причудливые кованые шары поперечником в сотни футов. Она не потерялась.

Несмотря на поздний час, бар, о котором ей говорил Эргез, был открыт. Она привязала свой байк и прыгнула к веревочным петлям, торчащим при входе, едва не задев плакат с надписью «СМЕЙСЯ С КОРБУСОМ». А вот внутри ее уверенность пошатнулась, потому что здесь было битком набито, как в осином гнезде, и она никого не узнавала. Потом она приметила своего связного за барной стойкой.

Стойка была немудрящей: латунная труба с шеренгой подстаканников. Посетители висели в воздухе по одну сторону от нее, а официанты сновали туда-сюда по другую. Перед мужчиной с бесхитростной круглой физиономией, рядом с которым она пристроилась, стояла дюжина опустевших спиральных стопок, и сам он явно выглядел не слишком трезвым.

— Рэйхэм, — сказала она, тряхнув его за руку. — Вот и я.

Он несколько секунд пялился на нее, прежде чем выговорить:

— Черт. Я проиграл пари.

— Гонлин, — сказала она. — Он где-то тут?

Рэйхэм помотал головой, чего явно делать не стоило. Ему потребовалось полминуты, чтобы снова найти взглядом Антею (находившуюся менее чем в трех футах от него), после чего он сказал:

— Вся чертова банда ушшла вчера в Шлипштрим. Он с тобой?

Женщина кивнула. Рэйхэм просветлел.

— Здорово. Я… дальше я этим займусь. — Он развернулся, потерял опору и шлепнулся на стойку.

Спешащая мимо официантка крикнула: «Бумажный пакет на четырнадцатое!» Ближайшие посетители переместились так, чтобы не выпускать Рэйхэма из поля зрения.

— Извини, — сказал Рэйхэм. — Извини. Совершенно не