Книга мертвых - Вольфганг Хольбайн

Это была Присцилла!

— Ты? — охнул я. — Но как…

Присцилла одним прыжком очутилась рядом со мной и, приложив указательный палец к губам, испуганно махнула рукой.

— Не так громко, Роберт! — прошептала она. — Если Некрон заметит, что я здесь, то все пропало!

Я послушно замолчал, что скорее объяснялось моим изумлением, чем тем, что я понял смысл ее слов. Покосившись на дверь, Присцилла приблизилась ко мне и с едва сдерживаемым вскриком бросилась в мои объятия. Она прижалась к моей груди, и у меня перехватило дыхание. Я инстинктивно открыл рот, словно рыба, выброшенная из воды на сушу, которая ловит ртом воздух.

Присцилла поцеловала меня. Это было подобно электрическому разряду. На мгновение я замер на месте, как зачарованный, и тут в моей душе что-то вспыхнуло, как вспыхивают сухие дрова, к которым поднесли факел. Я обнял Присциллу так крепко, что ей, должно быть, стало больно, а затем ответил на поцелуй девушки и запустил пальцы в ее волосы. Те жалкие крохи, что остались от моей способности логически мыслить, были сметены в сторону. Я больше не мог думать и просто чувствовал ее близость, вдыхал аромат ее волос, ощущал опьяняющее тепло ее тела, нежное прикосновение тонких пальцев к моему затылку…

Прошло много времени, прежде чем мы отстранились друг от друга — Присцилла мягко высвободилась из моих объятий и повернула голову, чтобы отнять губы. Ее лицо пылало, в глазах светилось что-то такое, чего я еще никогда не видел и что, словно искра, перешло на меня, вновь разжигая во мне страсть. Я опять хотел притянуть ее к себе и поцеловать, но она отстранилась.

— Не надо, Роберт, — сказала При. — Погоди. Нам нужно поговорить.

Я послушно отпустил девушку, но, не удержавшись, вновь сжал ее в объятиях. Внезапно я почувствовал, насколько хрупким было ее стройное тело, и понял, что своими страстными объятиями я причинил ей боль. Осторожно подняв руку, я двумя пальцами погладил Присциллу по щеке и, притянув к себе голову любимой, поцеловал ее веки. Я почувствовал, как Присцилла задрожала от прикосновения моих губ.

— Ты пришла в себя, — прошептал я. — Боже мой, ты… Ты вновь такая же, как и раньше. Некрон тебя не…

— Некрон дурак. Я была в порядке с самого начала, — улыбнулась она. — Но я подумала, что будет лучше, если он не узнает об этом.

Рассмеявшись, Присцилла отпрянула в сторону и торопливо развязала пояс, удерживавший ее накидку. Под накидкой не было ничего, кроме тонкой полупрозрачной шелковой рубашки, скорее обнажавшей, чем скрывавшей ее тело.

В изумлении уставившись на нее, я не успел ничего сказать, когда она подошла ко мне и, обхватив меня руками, поцеловала в губы. Ее руки заскользили по моей шее, запорхали по волосам, опустились на грудь. В то же время она начала гладить левой ступней мою ногу, пощекотала подколенную впадину и так сильно толкнула меня, что я потерял равновесие и начал падать на спину. В этот момент Присцилла прижалась ко мне еще крепче. Я опрокинулся на кровать, потянув ее за собой.

И вновь прошло довольно много времени, прежде чем Присцилла открыла глаза, оторвавшись от моих губ.

— Что ты делаешь? — охнул я.

Мое сердце бешено билось, и каждый нерв в моем теле горел огнем. Мои ладони, по-прежнему лежавшие на спине Присциллы, подрагивали.

— Ты задаешь какие-то очень глупые вопросы, тебе не кажется? — Присцилла тихо рассмеялась, и руки ее находились вовсе не на моей спине.

— Но это… это же безумие, — пробормотал я. — Пожалуйста, При, нам нельзя…

— Что? — с невинным видом спросила она.

— Ну, то… что ты… делаешь…

— А тебе не нравится? — осведомилась Присцилла и, не давая мне шанса ответить, наклонилась и поцеловала так страстно, что у меня в буквальном смысле слова перехватило дыхание.

— Но как же Некрон? — слабо запротестовал я.

Приподнявшись надо мной, Присцилла покачала головой и смерила меня задумчивым взглядом.

— Ну, если тебе хочется делать это с ним, то я могу его позвать, — с серьезным видом заявила она. — Вот только…

Оборвав себя на полуслове, Присцилла выпрямилась и, сняв тонкую шелковую рубашку, уселась на меня сверху. Ее руки продолжали ласкать меня так же, как мгновение назад.

Я прекратил сопротивляться. Не то чтобы мне не нравилось то, что она делала. Наоборот. Совсем наоборот…

Гора и крепость тянулись к небу, словно занесенный в яростном жесте кулак. Ветер улегся, но в пустыне все равно происходило какое-то копошение — шуршание и шорохи, тихое похрустывание… ничего конкретного, что можно было бы различить или описать словами. Но что-то все-таки было, какой-то беззвучный и в то же время слышимый шепот по ту сторону реальности.

— Ты тоже это чувствуешь, правда, брат Жан?

Испуганно вскинув голову, Балестрано повернулся и увидел хрупкую фигуру брата ван Вельдена, светлым пятном выделявшуюся на темном фоне пустыни. Он не слышал, как магистр пустыни подошел к нему.

— Она живая, — продолжил ван Вельден, не дожидаясь ответа Балестрано. — Большинство людей считают ее просто бесполезным участком земли, засыпанным песком и камнями, где живет пара ядовитых пауков и скорпионов, но это неправда. Пустыня живая. И она замечает, кто сюда приходит и что каждый из пришедших здесь делает.

Жан Балестрано по-прежнему молчал, внимательно слушая ван Вельдена. Хотя они стояли совсем близко, он не мог разглядеть лица фламандца, так как ночь была темна. Но при этом Балестрано чувствовал, что магистр пустыни был спокоен только внешне. На самом деле он был напряжен до предела. Как и все остальные.

Оставив эти мысли, Балестрано повернулся и окинул взглядом крепость. Несмотря на ее чудовищные размеры, сейчас она казалась не более чем огромной черной дырой в реальности, Нельзя было разобрать, где заканчивалась скала и начинались стены Драконьего Замка.

— Они наверняка знают, что мы уже на подступах к замку, — пробормотал ван Вельден. — Они нападут на нас, как только мы начнем подъем.

— Ты думаешь? — Балестрано по-прежнему задумчиво смотрел на замок.

— По крайней мере, я поступил бы именно так, — ответил магистр, — Шпионы вернулись. Поэтому я тебя и искал. Мне не нравится то, о чем они говорят.

— И что же тебе не нравится? — поинтересовался Балестрано.

— Эта гора, — ответил Ван Вельден и мотнул головой в сторону огромной тени, закрывавшей треть горизонта. — Здесь только один подъем. Достаточно десяти человек, чтобы защитить эту крепость от целой армии.

Балестрано помолчал. Слова ван Вельдена его нисколько не удивили. Он намного лучше магистра пустыни знал, сколь неприступна крепость Некрона. Если бы успех операции зависел исключительно от боевых способностей рыцарей, у них не было бы шанса взять эту крепость, даже если бы в их армии насчитывалось в десять раз больше воинов.