Кирпичи 2.0 - Данияр Сугралинов

Хотелось выговориться, но болтать в пустоту не хотелось.

Начал набирать номер Риты, но остановился, сбросил. Негоже, получив от ворот поворот от одной девчонки, мчаться к другой. Леха? Я же его послал! Миха, Левон? Эти вряд ли ответят после сегодняшнего… Хм, сосед Вася? Да нет, он же бросил пить. Девочка Ксюша, с которой сегодня познакомился? Почему бы и нет? Схватил телефон, но, посмотрев на часы, отказался от этой прекрасной идеи. Нет, конечно, нет. С ума сойти, три часа ночи! Хватит разрушать себя! Ни одна девушка в мире этого не стоит!

Утром вставать в полседьмого, бегать, отжиматься и все такое. Нет, надо спать! На Лиде мир клином не сошелся, пора двигаться вперед!

Убрался, выкинул сигареты, почистил зубы и нырнул в кровать.

На удивление, забылся сном быстро и легко.

* * *

Проснулся так же легко, как и уснул, но на сердце почему-то было неспокойно. Я присел и вдруг резко вспомнил. Чередой кадров, как в комиксе, перед глазами пронесся вчерашний день.

Трясущиеся руки огорченного Гараяна и по-детски несправедливо обиженное лицо Михи, когда я взорвался и наговорил им кучу оскорбительных слов. Их счастливые глаза, когда они наперебой рассказывали мне о своей диете и желании похудеть.

Разъяренное и разочарованное лицо Риты, накинувшейся на меня с кулаками. И мои слова ребятам о том, что я сплю с красивыми девушками.

Вернувший долг, счастливый от того, что бросил пить, спешивший поделиться радостью со мной сосед Вася, перед чьим носом я захлопнул дверь.

Целующаяся с Костей Лида.

Чудак-человек Леха, из лучших побуждений решивший помочь мне стать человеком.

Что я натворил! Я схватился за голову, пытаясь погасить всю ту боль, что испытал сам, и ту, что причинил людям. Я ставил себя на место каждого из них и чувствовал то, что могли чувствовать они.

Я просидел минут десять, но мне показалось, что несколько часов. Я прокручивал вчерашние сцены снова и снова, переживал, корил себя, жалел ребят, которых обидел, и себя – за убитую мечту быть с Лидой.

Потом собрался и привел мысли в порядок.

Вспомнил свою жизнь до встречи с Лехой. Вспомнил жизнь, к которой стремлюсь.

И успокоился.

Я начал с зарядки. Немного побаливали мышцы, успехов в подтягивании и отжиманиях не было. Зато в беге я одолел почти на круг больше, чем вчера.

С удовольствием принял контрастный душ. Обошелся без завтрака – аппетита не было, ограничился кофе.

До выхода оставалось еще минут пятнадцать, я двинулся на балкон подышать свежим утренним воздухом.

Подумал, что когда осилю двадцать подтягиваний и тридцать отжиманий, то смогу смело идти в тренажерный зал без страха опозориться. Скорее бы!

Вообще разум словно включил какие-то защитные механизмы, и вся вчерашняя боль и страдание из-за Лиды начисто растворились в боевых планах на жизнь, в частности на сегодня.

К черту шалаву Лиду с ее любовниками и ухажерами! К черту вечно ноющих жирных неудачников Гараяна с Семеновым! К черту Леху с его «мудрыми» советами! Буду жить своим умом!

Меня охватила жажда жизни. Было очень горько за потерянное время – я ничему не учился, никак не развивался, занимался ерундой! Столько времени убил ни на что! Обрюзг, обзавелся мягким выпирающим животом, было недалеко и до зеркальной болезни. Ни друзей, ни девушки или жены. Я сходил с ума, понимая, что если прямо сейчас заведу ребенка, то, когда он окончит школу, мне будет под полсотни! Я запустил дом – квартиру, купленную мне родителями на те сбережения, что они копили всю жизнь: обшарпанные обои, затертый скрипучий паркет, заржавевшие краны…

На что я убил свою жизнь?

– Сука! – заревел я белугой с балкона.

Испуганное воронье слетело с крыши и, каркая, осмеяло мое потерянное время.

Последние лет пять я отмечал свой день рождения в каком-нибудь недорогом кафе, приглашая тех, кого на тот момент считал друзьями. Небольшой стол на пять-шесть человек.

И каждый год это были новые люди.

С детства меня учили: друг – это всё. Учили этому книги, фильмы, родители, школа, двор. Фразу «Будь другом…» я слышал каждый день.

Я был настолько пронизан идеалами мужской дружбы, что для меня помочь другу в беде – на автомате, в ущерб себе, своим интересам, семье, неважно. «Друг в беде! В беде! Друг!» – стучало сердце, и я спешил на помощь.

Но у меня не было настоящих друзей.

Конечно, были друзья детства, но они остались в том городке, откуда я приехал. Институтские товарищи, так уж вышло, поразъехались – кто в родной город, кто в Москву, кто еще куда.

С тех пор подружиться с кем-то мне так и не удалось. Я говорю о настоящей дружбе, такой, когда не только ты считаешь человека другом, но и он тебя. Не раз бывало так, что я заводил дружеские отношения со знакомыми по онлайн-играм, форумам, с единомышленниками, с кем-то из партнеров – мы общались не только в сети, иногда встречались, и я уже начинал считать их друзьями.

Проблема была в том, что я начинал дружить раньше, чем они. Я оставался для них просто знакомым, они же для меня становились друзьями. Соответственно, и вел я себя как друг: звонил поинтересоваться, как дела; считал своим долгом выручить при просьбе о помощи; делился собственными проблемами, да и вообще был довольно откровенен. Конечно, я не доводил дело до рассказов о детских мечтах или сокровенных желаниях – это было бы слишком. Но я был открыт. Открыт и уязвим.

Открытый, искренний парень, с которым ты едва знаком, но который готов вывернуть душу для тебя и вывернуться наизнанку, лишь бы дружить с тобой, – такое нечасто встретишь, да? Это же находка!

Находкой пользовались. А почему бы и нет?

И когда у меня открывались глаза на «дружбу», я обижался, замыкался в себе, разочаровывался в этой реальности, уходил в другую.

Но не в этот раз.

* * *

В холодное время года сотрудники нашей компании курили обычно на пожарной лестнице. Но утром, собираясь кучками перед тем, как зайти в офис, дымили на улице. Думаю, главной причиной было желание посплетничать и обменяться новостями.

В этот день – как обычно – ведущим утреннего никотин-шоу на крыльце был Александр Бородаенко. Я издалека слышал, как он что-то рассказывает, а ребята хохочут. Там были все, кого я бы предпочел в это утро не видеть: Костя Панченко, Миха Семенов, Левон Гараян.

Я втянул голову в плечи, совсем забыв о Лехиных советах об уверенной походке, и решил было просто пройти мимо, ни с кем не здороваясь, но в последний момент передумал.

– Всем привет! – сказал я.

Я уверен, что сказал это достаточно громко, чтобы быть услышанным. Я уверен, что меня услышали. Но на меня даже не посмотрели. Бородаенко продолжал пересказывать смешной фильм, на который ему удалось вчера сходить, Панченко вежливо посмеивался, а Гараян и вовсе хохотал в голос. Лишь Миха задумчиво курил, и было непонятно, слушает ли он или думает о чем-то другом.