Шоу обреченных - Павел Агалаков

— Не за что, — улыбнулся Игорь, — рад помочь. Михалычу привет передавай.

Красавина поднималась по лестнице в палату к Ирине Сергеевне Продан. По пути Света прикидывала, как вывести мать Юлии на разговор о ее визитерах.

— В лоб спрашивать опасно, — рассуждала Красавина, — может случиться очередной приступ. К тому же придется объяснять, откуда я знаю про мужчин на большой черной машине. Может, для начала спросить, как она узнала о разбитых витринах и испорченных рекламных щитах? Ведь соседка говорила, что Юля ничего матери не рассказывала. Или что она знает о поездке своей дочери в Москву на интернет-слет? Интернет?! — Она остановилась и начала копаться в своей памяти. — Точно, как же я это упустила. Перед тем как ее начало трясти, она говорила, что не знает ни о каком Интернете. Причем говорила она об этом так, будто Интернет для нее страшнее атомной войны. А не звенья ли это одной цепи? Юля едет в Москву, возвращается оттуда избитая, спустя некоторое время появляются люди в костюмах, затем она пропадает, и ее находят мертвой. Интернет? Может, об этом пытался сказать ее призрак? Не о компьютере, а именно об Интернете? Или, — Света призадумалась и выдала, — об интернет-слете? Возможно, там ключ ко всей этой истории? Только это полбеды, как сказать Ирине Сергеевне про анализ ДНК? У нее сразу возникнут подозрения. Начнутся вопросы, ответы на которые могут снова привести к приступу. О-хо-хо, — тяжко вздохнула Света, — куда ни кинь, везде клин. Ладно, буду действовать по обстановке.

В душном, пропахшем лекарствами и больничной едой помещении находилось шесть человек преимущественно пожилого возраста. Двое лежали под капельницами, женщина у окна листала потрепанный журнал, старушка посередине пыталась растормошить соседку разговорами о внуках, та безучастно слушала ее, шумно схлебывая йогурт с потемневшей от времени ложки. Ирина Сергеевна лежала у входа, отвернувшись лицом к стене. Света повесила на лицо приветливую улыбку и бодро произнесла:

— Здравствуйте, господа выздоравливающие!

— Здравствуй, дочка, — ответила старушка с йогуртом.

Женщина у окна оторвалась на секунду от своего журнала, хмуро кивнула и вернулась к чтению. Больные под капельницами лишь повернули головы в сторону Светы.

— Вы к кому? — сварливо спросила бабуля, раздраженная тем, что прервали ее монолог о любимых внучатах.

— Я к Ирине Сергеевне.

— Вон она. — Бабка ткнула пальцем на кровать рядом со Светой. — Малахольная она, что ли? Молчит всю дорогу. Как привезли, так и ни словечка.

— Добрый день, Ирина Сергеевна, — обратилась к Продан Светлана, — как вы себя чувствуете? — Та продолжала лежать, игнорируя вопрос.

— Я же говорю, — заметила бабуля, — как привезли, ни слова.

Света обернулась к старушке и натянуто улыбнулась, давая понять, что не нуждается в ее комментариях. Бабушка пренебрежительно фыркнула и вернулась к своей давешней слушательнице.

— Мне очень жаль, что наш разговор обернулся для вас больничной койкой, но поверьте, дело очень серьезное, — чуть слышно заговорила Красавина, склонившись над женщиной. — Оно может касаться вашей дочери.

Ирина Сергеевна резко повернулась и испуганно уставилась на Свету.

— Что с ней? — спросила она и замерла в ожидании ответа.

— Простите, мы не могли бы поговорить без свидетелей? — Света кивнула в сторону больных, заметив, что некоторые из них подались вперед, внимательно вслушиваясь в беседу.

— Да, конечно, — засуетилась Ирина Сергеевна, — без свидетелей.

Она быстро поднялась с постели и направилась к выходу. Света проследовала за ней.

— Не больно-то и хотелась вас слушать, — обиженно кинула им неугомонная бабуся.

Они вышли в коридор и устроились у окна.

— Что с ней случилось? — Ирина Сергеевна оперлась о подоконник и вопросительно заглянула Свете в глаза.

— Я не могу вам дать однозначного ответа, — осторожно начала Красавина. — Пока не выяснены все обстоятельства.

— Она жива? — Женщина, не мигая, смотрела на Красавину, словно внутренне готовясь к самому плохому.

— Скажем так, нет никаких доказательств, что она мертва, — ответила Света и тут же добавила, заметив промелькнувшую тень испуга на лице Продан. — С большей долей вероятности она жива.

Ирина Сергеевна облегченно выдохнула. По телу Красавиной пробежал озноб. Она изо всех сил пыталась сохранять уверенно-спокойное выражение лица.

— В прошлый раз вы сказали, что Юля собиралась к подружке на дачу? Вы знаете эту подружку? — мягко спросила Света.

— Нет. У нее столько знакомых, всех не упомнишь.

— А она не говорила, где находится эта дача?

— Нет. Вообще она не любит что-либо объяснять. Считает себя взрослой, не нуждающейся ни в чьей опеке.

«Слава богу, — подумала про себя Света, — она рассказывает о Юле не в прошедшем, а в настоящем времени, значит, уверена, что с ней все в порядке. Это очень даже хорошо. Нужно строить разговор в этом же русле».

— Как вы думаете, — обратилась она к Ирине Сергеевне, — у Юли могут быть от вас секреты?

— Вы о чем? — напряглась женщина.

— Например, об увлечениях, которые вы бы не одобрили.

— Вы имеете в виду общество защиты животных?

— Что-то вроде этого, — ушла от прямого ответа Красавина.

Ирина Сергеевна замолчала и задумалась. Света уловила в ее взгляде смятение, как будто она разрывалась между желанием чем-то поделиться и о чем-то умолчать. Красавина решила подтолкнуть ее в нужное направление.

— К нам поступило несколько заявлений от родителей, чьи дети состоят в этом обществе. Они пишут, что к ним приезжали люди и угрожали физической расправой, если те не усмирят своих чад. Скажите, вам не поступало никаких угроз?

— Да, — хрипло сказала Продан, решив, что будет правильнее все рассказать. — Только пообещайте, что моя дочь окажется в безопасности. — Она с мольбой посмотрела на Свету.

— Я постараюсь, — стушевалась Красавина, — во всяком случае, хуже не будет.

— Я вам верю, — с надеждой сказала Ирина Сергеевна. — Знаете, мне кажется, Юля прячется. И мне не говорит где. Возможно, она знала, что эти люди появятся и поэтому скрылась. В тот день, когда она уехала на дачу к подружке, к нам пришли люди, они назвались сотрудниками полиции, один из них даже предъявил удостоверение. Правда, вид у них был бандитский. Бритые головы, черные пиджаки. С ними был еще человек, очень интеллигентный, представился адвокатом. Он сказал, что представляет интересы потерпевших от хулиганских действий общества защиты животных и непосредственно моей дочери. Затем он перечислил все, что якобы совершила Юля, от него я узнала про витрины, пикеты и рекламные щиты. Также адвокат поведал, что, находясь в Москве, Юля якобы жестоко избила девушку, засунула ее головой в унитаз, сняла это на видео и грозится выложить запись в Интернет, если та не заплатит ей деньги.