Бандерша - Алексей Комов

– Не перебивай, дочка, когда старшие говорят! Слушай и запоминай! – отрезал, уже не шутя Физик.

Я извиняюще кивнула.

– С ней уже был разговор. Мадам все поняла правильно. В отступных сошлись…

Я мысленно продолжила: «Но…» – и угадала.

– Но есть еще одна проблема. Ну, пока не проблема, а проблемка. Хотя если её не устранить, может случиться большой нарыв под названием геморрой на все наши головы.

…«Поэтому этот геморрой мы, девочка, отдаем тебе» – продолжила я за Физика. Разумеется, в уме. Внешне на моей мордахе было написана высшая степень покорного принятия распоряжений Великих Повелителей. Уши были просто повешены на огроменные гвозди внимания! Мужчины, особенно мужчины при власти, такое очень любят. Тем более, пока Физик вещал, Балет, просто не отрываясь, следил за моей реакцией. Значит, сейчас в зал внесут жирную свинью и аккуратно подложат её мне.

– Известна ли тебе особа по кличке «Жаба»? – спросил Физик.

Ну вот, у свинушки и имя нарисовалось. Правда, совсем не поросячье…

– Как не знать? Я, можно сказать, её «крестная мама»! – ответила я, – Светлана Цветикова, двадцати четырех лет от роду, уроженка города Москвы. Какие еще анкетные данные нужны на эту особу?

– Нам анкета на твою «крестницу» без надобности, – пресёк мой поток информации Физик. – Нам надо решить её проблему.

Я удивленно посмотрела на Физика:

– Какие проблемы серьезным людям может доставить обыкновенная шлюха?

– Иногда и от занозы возникает гангрена. – ответил Балет, и продолжил, – В последнее время она втерлась в доверие к Розе Марковне, твоей предшественнице. Более того, метила заменить её. Но сейчас, когда поняла, что все для неё обламывается, девочка вошла в раж. Это само по себе не страшно, хотя знает она много того, что для чужих ушей не предназначается. Но проблема в том, что среди прочих, есть у неё постоянный клиент. Человек авторитетный. Не среди блатных. Во власти. Поэтому просто так Жабу не устранишь. Наши уши торчать не должны. Мы ссориться с этим человеком не хотим. Наша позиция – отсутствие какой-либо позиции.

– Я должна эту проблему решить?

– Совершенно верно.

– И так, чтобы никто никак, и ничем…

Ага, никто и ничем – это вы про себя. А я могу быть с ног до головы в той самой вонючей субстанции. Если большой человек разгневается, то понятно, кого закатывать в асфальт будут.

Но отступать некуда. Если я сейчас встану и гордо произнесу: «Всем спасибо! Все свободны. Я в эти кубики не играю» – тогда на мне можно поставить крест. Не только на работе. Просто на мне. Березовый! У этой игры только одно правило: хочешь, не хочешь – играй. Шаг вправо, шаг влево – стреляют без предупреждения!

– Какие способы решения проблемы предпочтительнее? – на всякий случай спросила я, хотя ответ мне и так был ясен.

– Нас это не волнует, – резко оборвал меня Физик. – Хочешь, уговори, хочешь – перекупи. Или сделай еще, что захочешь. Это твои проблемы. Но больше о той особе мы слышать не хотим! Совсем. С тебя спрос. Времени – в обрез. Понадобятся деньги – скажи. Мы даже спрашивать не будем, на что. Но с этой секунды мы забыли об этой проблеме. И НИКТО об этом разговоре не должен знать! Ты нам сообщаешь, с какого момента начинаешь работу. Я правильно сформулировал? – обратился он к Балету.

Тот только удивленно пожал плечами:

– Я вообще не помню, о чем мы говорили. Так о пустяках: весна, хорошее вино и вздохи под луной. О чем еще можно разговаривать с очаровательной девушкой? За твоё здоровье, солнышко.

Я выдавила из себя улыбку.

Мы подняли бокалы и снова пригубили вино.

Официант принес моим «начальникам» блюда.

Аудиенция закончилась.

Я вежливо попрощалась. Они на прощание протянули мне новенькие визитные карточки с номерами своих мобильных. Пора на выход.

Уже на улице посмотрела на то, что они мне дали. И хотя было не до смеха, не смогла удержаться от улыбки.

У того и другого в правом углу красовался Российский герб, оттиснутый золотом. Балет, оказывается, был советником по культуре в муниципальном округе. А Физик и вовсе – помощником депутата Московской Думы.

Самое смешное, что это было не блефом. На самом деле они числились на этих должностях.

Ну ладно, это проблемы кадровиков государственных органов, какие записи внесены в трудовые книжки достойных слуг народа.

Мне трудовая книжка не грозит. О записях в ней мне беспокоиться не надо.

На улице властвовала настоящая весна. С радостным, уже теплым, солнцем на пронзительно голубом небе и почерневшем снеге, нашпигованным бытовым мусором внизу.

Моё весеннее настроение было ближе к нижней части пейзажа, чем к верхней.

Вот тебе, матушка, и заманчивое место. Размечталась о халяве!

Как там в Чечне про это говорили: «Осел тогда лишь узнал, что он осел, когда его за ухо потянули…»

Я понял, почему никогда не стану богатым.

Не люблю деньги… Или деньги не любят меня…

У меня нет отторжения денежных знаков. Вид ассигнаций не вызывает рвотных позывов.

Мне нравится получать стопки купюр, как родные, так и разных солидных стран. Доставляет удовольствие в обмен на эти разноцветные бумажки получать то, что я хочу.

Иногда доставляет удовольствие представлять, что на меня свалилось богатство и уже никогда не понадобится заботиться о завтрашнем хлебе.

Все так!

Но вот не могу я полюбить делать всё равно только ради денег. По жизни и по работе приходилось встречаться и со Стерлиговым, и с Боровым и даже с первым легальным миллионером в СССР Тарасовым. Вот у тех ребят даже во взгляде доллары каруселью вращаются.

Вы можете представить, например, Стерлигова с его биржей «Алиса», что он выращивает, положим, коров… Или баранов… А может, в роли мельника, который свой хлеб выпекает, торгуя им в небольшой московской лавочке…Подобная фантасмогория можно привидеться только в горячечном бреду! Если только для золотого руна ферму заведет. Или предлагая батоны по цене золотых слитков!

Хотя, время меняет людей…

Но это их проблемы.

У меня на сегодняшний день странное желание – делать то, что приносит мне удовольствие. Если за это хорошо заплатят – это здорово. Если нет – все зависит от работы. Ну, а если интересно, то и оплата по минимуму сойдет!

Понимаю, что в наступивших временах свободного от здравого смысла рынка, это недопустимое чудачество. Но, наверное, такая моя старомодная позиция… Наверное, я старею. Превращаюсь в осколок ушедшего мира. Но что есть, то есть!

В конце концов, в отличие от многих тех, с кем я работал «на ящике», служба на телевидении не была мечтой всей моей жизни. Попал на ТВ я, как это не смешно звучит, случайно! Просто мой приятель там работал. А во времена горбачевской перестройки там, как и везде, была форменная неразбериха. Но со строгими требованиями из прошлого, которые никто не отменял. С одной стороны – давай все новое и свободное. С другой – нормы никто не отменял. И одна из норм соблюдалась свято – привлечение внештатных авторов. То есть в программе материалов внештатников должно было быть не менее 70 процентов! Не наберешь – секир премия! И гонорар! Не знаю, кто придумал внедрить это положение для телевидения. Ну, ладно в газетах: подготовил подборку писем сознательных читателей и закрыл норму. А как на ТВ? Камеру каждому внештатнику не пришлешь! На что снимать?