Город постоянной темноты - Татьяна Полозова

Я оглянулся, опасаясь, как бы меня не поймали и снова приложил ухо к двери.

— … слил ему информацию. — Услышал я остаток ответа Хейвса.

Черт! Надо же было в этот момент отвлечься! Он назвал имя! Имя!

— Как она связана с ним?

Она?! Женщина?! Кто из женщин мог бы знать об Обители? Кто… Я чуть было не упал от озарившей меня молнии. Мисс Ровински! Она все знала! Она работала здесь не один год! Она все могла вынюхать и слить кому-то информацию. Зачем? Что за информация? Что они сделали с ней?

У меня руки задрожали от волнения и я выронил швабру. Она с грохотом упала на пол и я отпрянул от двери быстрее, чем ожидал. Дверь распахнулась, снеся ведро и мыльная вода разлилась по полу.

— Ты?! Какого черта ты тут делаешь?! — Выкрикнул Оуэнс, выскочивший в коридор.

Я смотрел на него выпучив глаза.

— Я…я…я наказан, сэр. — Пролепетал я.

Мужчина недоверчиво сощурился.

— Пошел вон! — Рявкнул он. — Собирай свои манатки и проваливай отсюда!

Я быстро поднял ведро, посмотрел на растекшуюся лужу на полу, схватил швабру и побежал прочь.

Господь Всемогущий! Если я задумывался о смерти, то в ту секунду больше всего, я был уверен, что они задушат меня прямо там.

Выбежав на улицу, все еще держа в руках швабру и ведро, я наклонился вперед и стал тяжело дышать.

В голове роились мысли. Мисс Ровински слила какую-то информацию некоему Робину. Что это за Робин? Знает ли о нем Саймон? Ровински была знакома с Джастином до Обители? Он знал, что она «стучит»?

Я посмотрел на окна администрации. Везде были плотно задернуты шторы. На углу курили вышибалы, они смеялись и не обращали на меня внимания. Я решил еще раз поговорить с Саймоном.

После очередной порции воспоминаний я уснул. В последние дни я боялся засыпать, потому что каждая ночь предлагала мне очередную порцию воспоминаний, от которых становилось горче, чем от таблетки от простуды. Но в этот раз мне не снилось абсолютно ничего. Я провалился в длинный тоннель, о котором часто рассказывают те, кто перенес клиническую смерть. Только я оставался жив и даже во сне хорошо осознавал, где и почему нахожусь.

Меня разбудило одно легкое прикосновение.

— Привет.

Надо мной стоял тот молодой человек, которого я видел в столовой. Он распустил свои длинные волосы, которые теперь закрывали половину его лица.

— Привет. — Ответил я, приподнимаясь. — Что тебе нужно? — Я протер лицо одной рукой, а другой нашарил часы на тумбочке. Половина одиннадцатого. Утро или вечер?

— Сейчас почти ночь. — Ответил он на мой незаданный вопрос. — Меня зовут Чак. Ты ведь один из тех, кто выжил в Обители Рая. Об этом лагере ходят легенды. — Он странно улыбнулся, и мне захотелось отпрянуть от него подальше. Он вызывал у меня неприятное чувство.

— Кто ты? — Спросил я хриплым ото сна голосом.

Он еще раз улыбнулся.

— Меня зовут Чак, я же сказал. Большего я сказать не могу.

Я странно посмотрел на него.

— Нет, я не скрываюсь, я просто ничего больше не знаю наверняка, поэтому мне лучше молчать. Так моя мачеха говорит.

Я прищурился и нащупал ногами тапки. Пол был теплым, хотя по коже все равно бегал мороз. Наверное, от компании.

— Что ты хочешь от меня? — Устало спросил я.

Чак сел рядом со мной на кровать. Я заметил его руки: сам Чак был не старше двадцати пяти, но кожа на его руках была сухой и тонкой как у старика, покрытая легким седым пушком.

— Всех удивляют мои руки. Мне двадцать три, а выгляжу я как семьдесят. — Он говорил без ханжества или отчаяния. Просто констатировал факт. — Я провел в психушках тринадцать лет своей жизни. Так что меня уже ничего не удивляет.

— Что с тобой не так? — Поинтересовался я. В кувшине на моей прикроватной тумбочке был сок, оставленный мне Саймоном, и я любезно предложил его Чаку, но тот отказался.

— Диссоциативное расстройство личности. Стандартный диагноз. Мне кажется, что во всей психиатрии есть только одна болезнь и если врачи не знают от чего тебя лечить, то обязательно скажут, что ты шизик.

Я отчаянно выдохнул и протер лицо потными ладонями.

— Теперь твоя очередь. — Сказал парень.

— Почему тебя интересует Обитель?

Он пожал плечами.

— Я много читал о ней. Ты помнишь что-нибудь? Они тоже насиловали тебя? Почему тебе удалось спастись? Тот старик, который привез тебя сюда, спас тебя?

Он заваливал меня вопросами, а я и сам не знал, как на них отвечать. Что случилось со мной тогда? Что случилось с Люком? Почему так много ребят погибло?

— Ты много читал об Обители? — Уточнил я. — Тогда, может, ты мне расскажешь что же там произошло.

Чак любопытно посмотрел на меня, похлопал меня по бедру и рассмеялся. Искренне, как только может смеяться ребенок или сумасшедший.

— Редко кто просит меня рассказать о чем-нибудь. Только доктор Сэдок. Да вот еще ты.

— Я ничего не помню о себе. — Нелепо пробормотал я.

— Слушай, сейчас будет обход, медсестры не дадут нам спокойно поговорить. Давай, лучше я зайду к тебе позже.

Я уже давно не ждал чего-то так мучительно. Мне казалось, что время прекратило свой ход, и минутная стрелка прекратила катиться по циферблату. Я намотал, наверное, несколько километров по комнате, пока ждал Чака. Конечно, во мне теплились сомнения, можно ли доверять шизофренику, но я-то был с ним в одной лодке. Не думаю, что, такие как мы, топили бы друг друга.

— А вот и я! — Ликуя, воскликнул Чак, войдя ко мне в палату.

— Садись. Мне не терпится узнать.

Я только теперь заметил, что в руках у Чака была измятая тетрадка в мягкой обложке, на спирали.

— Что это?

Чак помахал тетрадью перед моим лицом.

— Мои заметки по Обители.

Мы сели на кровать и Чак раскрыл тетрадь.

— Я мечтал стать журналистом. Но факт нахождения в клинике не способствует получению образования. Из меня не выйдет Джон Форбс Нэш — младший[1]. — Невесело усмехнулся он.

Я нетерпеливо протер кулаки об колени и посмотрел на кривой, скачкообразный почерк Чака.

— Ладно, давай посмотрим, что там произошло. Обитель распалась в 2013 году, когда произошло очередное массовое восстание. Ты помнишь, что произошло?

Я удивленно посмотрел на Чака. Мой взгляд красноречиво говорил о моем неведении. Чак продолжил рассказ.