Когда мертвые говорят - Анна Мария Роу

— Все-то так, кальмарьи твои потроха, — выдохнула Маргарет и плюхнулась в кресло, протестующе заскрипевшее под ее телесами. — Я вот от твоего племянничка полчаса пряталась, как рак в раковину, чтобы не отвечать на этот вопрос! Да кровь не водица, ясно, в кого рыжая акула уродилась!

Милли смущенно улыбнулась, но взгляда не отвела. Мол, отвечай быстрее.

— Я хочу, чтобы вы забрали отсюда Оливию! — выпалила леди Стивенсон, и ей сразу стало легче, отпала необходимость юлить и недоговаривать. — Рэймонд, чтоб проклятый осьминог выпил весь ром в его кишках, что-то мутит воду. Он никогда никого не приглашал на семейные торжества…

Женщина покрутила в руках бесполезную трубку, не зная, как с ней поступить: сунуть ее в сумочку или просто во рту подержать.

— Может, он пересмотрел свои привычки? — осторожно уточнила Милли. — Женитьба, омоложение… Так бывает! Кстати, они давно женаты?

— Пару лет или больше! — отмахнулась Маргарет. — Слушай, тебе компаньонка не нужна? Она хорошая девушка, спокойная, тихая и… умеет держать рот на замке. Или сиделка?

— Я как-то еще недостаточно стара для этого, — пробормотала ошарашенная таким напором леди Мак-Грегог. — А что тебя смущает, моя дорогая?

— Так жени на ней своего племянника! Вроде этот не против! Или другого! Их у тебя как икры в селедке!

Милли и глазом моргнуть не успела, как подруга вскочила, схватила ее за рукава платья так, что ткань затрещала, и начала трясти.

— Марж! Прекрати!

Леди Стивенсон опомнилась, разжала побелевшие пальцы и опять опустилась в кресло.

— Это все Флоренс, морская ведьма, виновата, — пожаловалась она. — Пока ее не было, мы жили вполне себе сносно. Ссорились, мирились… А с ней его как подменили, век на пристани не бывать! Он раньше ни в чем девочкам не отказывал! Баловал, холил, заботился! А тут — урезал содержание Марты и Клары. Из-за Эмили, чтобы та продолжила учебу, разразился нешуточный скандал. Элиф пришлось прервать свое путешествие по Европе и отказаться от уроков мастерства в Итамии, а ей так нужно вдохновение! Оливию отправили в пансион. Считай что в лечебницу для душевнобольных. Или в тюрьму. Ее забирают домой один раз в год и кормят обещаниями лучшей жизни! А сам Рэймонд! Он же этого омоложения как огня боялся! Петушился, правда, говорил, что это капризы. Деньги можно потратить и на более важные вещи!

— А когда он провел омоложение? — Милли присела в кресло напротив и по-птичьи склонила голову к плечу.

— Перед прошлым Рождеством, — после небольшой паузы ответила Маргарет и продолжила делиться своими страхами: — А еще этот его компаньон. Якорем клянусь, мне казалось, он постарше будет! Ходит тут, вынюхивает, а взгляд как у висельника на рее! Хотя с такой-то женой неудивительно. А Моро… Ведет себя, будто он тут хозяин и все ему принадлежит! А сам-то кто? Хан восточный инкогнито? Когда мой покойный супруг и его старпом садились играть в карты в Пекине, там были такие же морды, и нам приходилось уносить ноги, поскольку ставкой у них была либо жизнь, либо рабство… Вдруг он что недоброе замышляет?

«Как чудно!» — подумала Милли. А ведь в последние лет пять или шесть сложные магические операции по омоложению не проводились. Если, конечно, архимаг Целительского корпуса, который в последнюю среду месяца, как обычно, заходил к доброй приятельнице на чай, не соврал. А говорить неправду леди Мак-Грегор было опасно. И бесполезно.

— Допустим, — вслух произнесла седовласая леди, сглотнув ком едкой слюны. — С лордом Моро я могу поговорить…

Может, он и выслушает по старой памяти…

В кухне царило подозрительное затишье. Три голема, призванные помогать в приготовлении праздничных блюд, стояли рядком у стенки и пялились немигающими глазами на начищенные котлы и кастрюли, на белоснежный фарфор в серванте, на ряд блюд, прикрытых магическими колпаками, чтобы сохранить их горячими и свежими. На серебряных колпаках были видны плохо оттертые клейма известных рестораций Люнденвика. Кухарка сидела тут же, за массивным столом, и беззаботно грызла куриную ножку, она не отвлеклась от своей вкусной трапезы, даже когда в кухню ворвался взъерошенный дворецкий.

— Опять этот колдун все вынюхивает, выспрашивает! — Мужчина подергал узел шейного платка и начал ходить взад-вперед.

— В нашей деревне его бы уже сожгли. — Госпожа Соммерс покончила с ножкой и жирными пальцами подхватила с тарелки кусок сыра, понюхала и отправила в рот. — Или камнями побили б.

— А все ты, дурында, виновата!

— Я-то тут при чем? — От удивления и обиды кухарка даже прекратила жевать. — Мне лично денег уже хватает. И на старость, и родне помочь, если че. Это тебе все мало!

— Да где ты еще найдешь такую работу! Платят за ничего неделание! Мечта, а не работа!

— Ага, всю жизнь мечтала по костям ходить! Я, может, таверну открыть хочу на побережье. Для гурманов, чтобы понимали, что едят, а то этим все равно. Хоть бумагу под соусом подсунь, все едино! Уезжать надобно! Бросать эту работу и уезжать. Вот сию секундочку и ехать.

— Куда?! За окном буря!

— И то, — флегматично согласилась Соммерс. — Да и Гледис тут бросать не по-товарищески.

— Какая, к демонам, Гледис! — взвыл дворецкий и, враз обессилев, опустился на соседний стул, вяло отмахнувшись от предложенного бутерброда. — Она же того…

— Прости, запамятовала.

— Если бы не твоя безалаберность… — не мог успокоиться Джордж. Он достал из кармана жилета часы на цепочке, посмотрел на замершие стрелки. — Если бы ты перехватила письмо, как всегда делал я, то…

— То есть письмо было не одно, — задумчиво протянул Киану, снимая отвод глаз и кладя руки на плечи окаменевшего мужчины. Не убежит, конечно, но пара обездвиживающих заклинаний не помешает. — Вот с этого момента поподробнее, пожалуйста.

— Как поподробнее? — Кухарка невозмутимо закусила сыр виноградинкой. — Вы же только-только все повыспрашивали! И получаса не прошло! У мага что, память такая короткая, а?

Или провалы в памяти.

— Об этом попрошу тоже рассказать. — От холодной улыбки рыжего у болтливой Соммерс как-то сразу пропал аппетит, что, судя по ее внешности, в принципе было невозможным.

Мальчишка ухмыляется и смотрит вслед рыцарю. Теребит свои волосы, которые постепенно теряют грязный блеск, становятся длиннее и гуще. В одной руке сумка. В ней Мак-Грегор хранил свои сокровища. Которое так и не увидит юная королева.

— Где монахи? — спрашивает через плечо.

— В молитвенной, — отвечает ему верзила, который стремительно теряет свой рост, превращаясь в уродливого карлика с непропорционально длинными руками. — Замаливают грехи за сделку с демонами.

— Что ж. — Тяжелый вздох. — Зато когда они заключат соглашение с порождениями бездны, прощение небес у них уже будет.