Застывший огонь - Алекс Орлов

— Что такое, почему без халата? — возмутился Шварц, увидев одного из молодцов полковника Кельвина.

— Прошу прощения, сэр, но вас вызывает полковник. Срочно…

— Срочно, — скривился Шварц. — У вас всегда все срочно… Идите, я сейчас буду. — И доктор снова повернулся к лежавшему на столе телу.

Несмотря на короткие вспышки гнева и неудовольствия, доктор Шварц был человеком дисциплинированным, и спустя пять минут он уже входил в кабинет полковника Кельвина.

— Рад видеть вас, Вилли, — поприветствовал Шварца полковник и указал на кресло:

— Присаживайтесь.

— Что, полковник, долгий разговор?

— А вы торопитесь, Вилли?

— Да. Имеются кое-какие дела.

— Я вас надолго не задержу. Мне нужна небольшая консультация.

— Ну хорошо, — согласно кивнул Шварц и прошел на предложенное место.

— Дело в том, док, что один из наших агентов, а именно Смышленый, куда-то запропастился, и теперь мы стоим перед выбором — или подождать того момента, когда он все-таки свяжется с нами, или расконсервировать следующего агента.

— Я не очень понимаю вас, полковник. Что я должен сказать вам?..

— Если вы забыли, док, то Смышленый — это парень с трехступенчатым психоморфозом.

— Ну да, я прекрасно его помню. Увы, он единственный, удержавшийся в трехступенчатом цикле. В чем причина вашего беспокойства?

— Он уже дважды не выходил на связь, поэтому я беспокоюсь. Я боюсь, что его могли переформатировать.

— О, это исключено, полковник. Переформатировать трехступенчатый объект психоморфоза невозможно. Две ступени — это еще туда-сюда, хотя я подозреваю, что и здесь остается только чисто теоретический шанс, невозможный в практическом исполнении.

Полковник поднялся из-за стола и, подойдя к шкафу, открыл дверцу. На полках шкафа доктор Шварц успел заметить множество миниатюрных моделей автомобилей.

Кельвин постоял возле своей драгоценной коллекции, поглаживая то один автомобильчик, то другой. Это его успокаивало. Поправив безупречные ряды моделей, Кельвин закрыл шкаф и вернулся на свое место. Он взглянул Шварцу в глаза и сказал:

— Вилли, скажите мне как на духу. Возможен ли у Смышленого сбой? Могли ему размагнитить программатор или что-то в этом роде?..

— Это вряд ли, сэр. Код вводится в программатор не магнитным полем, а гравитационным. Это наше «ноу-хау», которым мы можем гордиться. Смышленый практически живой человек. Это не туповатый киборг серии D-18, который может бегать десять часов с волочащимися по земле кишками. Нет, этот выглядит так же, как все мы, и он может погибнуть от пули, как и любой из нас. Но смею заметить, таким мы его и видели, полковник. Обычным человеком, который не бросается в глаза агентам «Би-Экс».

— Все это так, Вилли, — кивнул Кельвин. — Будем считать, что вы меня убедили и можно подождать еще пару недель. Если за это время никто не объявится, запустим следующего.

— Рад, если сумел помочь вам, полковник, — сказал Шварц и поднялся.

— Что ваш новый проект?..

— Пока все идет по плану. Нежелательные реакции отсутствуют. Если параметры останутся в пределах нормы, через сорок часов мы начнем загрузку программатора.

— Что ж, удачи, док, — кивнул полковник Кельвин, и доктор Шварц вышел из кабинета.

Сначала он хотел вернуться в лабораторный бокс, но потом передумал и отправился в морг. Доктор хотел еще раз осмотреть экспонат № 38. Под этим номером числился образец, погибший вследствие неудавшегося эксперимента.

Шварц помнил, как стабильно шел процесс мутаций, но в последний момент контроль над объектом был потерян. Его поведение стало поведением обычного зверя, то есть полностью соответствовало принятому обличию.

«Ах, неужели этот Смышленый так и останется моей единственной удачей?..» — вздохнул Шварц.

— Привет, док, — поздоровалась Барбара Шин.

— А… Привет, Барбара, — с запозданием ответил Шварц. Доктор остановился и проводил взглядом ладную фигуру Барбары. За всем этим круговоротом новых проблем и безумных планов он совсем забыл, что в отделе полно красивых женщин.,

«Может, я уже старый?.. — подумал Вилли Шварц, — Да нет, мне только тридцать шесть, а это не считается старостью. Скорее всего, я трудоголик или… сумасшедший. Да, просто сумасшедший. Ведь только сумасшедший получает удовольствие от созерцания удавшегося тела келлармона или сцификса, от вида их жутких мускул и острых клыков».

Ночь пришлось провести в густых ветвях какого-то хвойного дерева. Его длинные, похожие на иголки листья издавали сильнейший сосновый запах. Ночью запах усилился, и Мэнсон подозревал, что именно из-за резкого аромата его сон был обрывками разносерийных кошмаров. То погони неизвестных чудовищ, то бесконечные падения в пропасть, то жуткая гибель от яда лесных муравьев.

Всякий раз приходя в себя после очередного кошмара, Джеф вспоминал, что он сидит на дереве на высоте пятнадцати метров от земли. Нельзя сказать, чтобы это успокаивало, но все же приводило мысли к какому-то упорядоченному течению и возвращало Мэнсона из царства снов в мир суровой реальности.

Ранним утром, поняв, что забыться больше не удастся, Джеф начал осторожно спускаться вниз. За ночь какой-то зверь съел последние несколько метров лиан, и для приземления пришлось искать другой путь.

Наконец спуск благополучно завершился, и, ощутив под ногами земную твердь, Мэнсон немного успокоился. Он проверил пистолет, смахнул с головы небольшое насекомое и осмотрелся, чтобы определить, где находится река. От ночных ароматов все еще кружилась голова, но, понемногу приходя в себя, Мэнсон начал понимать, что ему здорово повезло.

Окружавшие его лиственные деревья были сплошь покрыты ядовитыми ящерицами, плюющимися лягушками и зелеными скорпионами величиной с ладонь. Осознавая взаимную опасность, эти гады сосуществовали вполне терпимо, но чужаку, попавшему на их дерево, не поздоровилось бы.

Мэнсон с благодарностью посмотрел на свой ночной приют с хвойным ароматом, на длинных листьях-иголках которого не было ни одного сколько-нибудь опасного существа. Только пара птичек да небольшие букашки, с виду похожие на мух, рискнули поселиться на этом дереве.

«Что ж, интуиция спасла меня…» — решил Джеф и осторожно двинулся в ту сторону, где, как он предполагал, находилась река.

Мэнсон выбирал самые открытые и свободные от растительности участки, но иногда сделать это было невозможно. Плющ, лианы, острая как бритва осока переплетались так плотно, что создавали порой стены высотой до трех-четырех метров.

Небольшой опыт Мэнсона подсказывал ему, что именно в таких чащах можно нарваться на диких котов или внешне спокойных, совершенно ненасытных питонов. Приходилось выбирать новые обходные пути, и поэтому на преодоление расстояния в пару километров потребовалось затратить несколько часов.