Тертый калач - Кирилл Максимов

– Ты нас тут подождешь или как? – Маша испытующе смотрела на послушницу. Та, обхватив плечи руками и ежась от испытываемого ею внутреннего холода, отрицательно покачала головой, потом вздернула подбородок и протиснулась мимо подруги вперед. Бросила на ходу:

– Чего уж там. Идем посмотрим… Тем более земля здесь освященная, бояться нечего.

Илья включил фонарик, и они двинулись извилистыми переходами в сторону казарм. Ориентровались по компасу, так как неровные узкие коридоры ветвились, расходясь в неизвестных направлениях. В темных провалах, затянутых паутиной, метались черные тени. Маша не заметила, в какой момент оказалась рядом с Князевым и взяла его за руку. Она точно знала: случись что-либо, рядом с Богданом ей ничего не угрожает. Князеву было приятно, что Маша решила держаться рядом с ним. Любому мужчине приятно, когда женщина признает в нем своего защитника. И внезапно Богдану остро захотелось, чтобы эта маленькая ладонь никогда не отпускала его руку.

Внезапно шедший перед Князевым оператор резко остановился. Он успел среагировать, а вот Маша, замыкавшая их маленький отряд, нет. Она мягко ткнулась носом в шею Богдана, протестующе вскрикнула и отпрянула. Идущий впереди Илья подавал непонятные знаки. Все остановились и прислушались. Впереди ход расширялся. В нескольких метрах от путников из-за очередного поворота пробивался слабый свет и доносились странные звуки. Тягучая, медленная и мрачная музыка накатывала темными маслянистыми волнами, рождая ощущение какого-то животного ужаса. Маша впилась ногтями в ладонь спутника, в другую руку Богдана немедленно вцепилась подоспевшая Ксения – глаза ее были расширены от страха, рот беззвучно отрывался и закрывался. Богдан отцепил ладони девушек от своих пальцев и соединил их руки. Сам подошел к Илье.

– Григорианский хорал, – не поворачивая головы, прошептал диггер.

– Что?!

– Хорал. Григорианский. Средневековые католические распевы, эти умельцы просто поставили запись на максимальное замедление. В итоге низкие частоты, медленный рев, от которого наши барышни, похоже, готовы хоть сейчас в обморок, – без насмешки сказал Илья. – Надеюсь, ты и наши киношники будут покрепче. – Диггер бесшумно вернулся на несколько метров назад, отыскал неприметный боковой коридор, взял под локотки Машу с Ксенией и отвел их туда со словами:

– Милые барышни, это учебная тревога. Хулиганы шалят. Ничего сверхъестественного. Все под контролем. Главное – не покидайте этого укрытия. – И вернулся к остальным.

– Похоже, у нас проблема. Я разведаю, как и что. Начнется шум – импровизируйте. Это главная заповедь. – После чего отвернулся и двинулся вперед по коридору.

Князев – за ним. Журналисты тоже решили не ждать. Они отошли в глубь галереи, куда еле-еле достигали мрачные напевы, и Света, держа микрофон у самых губ, таинственным голосом произнесла:

– Мы находимся в подземельях Свято-Успенского монастыря…

Картина, открывшаяся Илье и Богдану, больше напоминала декорации низкобюджетного эротического триллера, чем зарисовку из реальной жизни: свечи из темного воска, производившие больше вонючего дыма, чем света, тусклого и неясного, держали фигуры в капюшонах, из-под которых торчали звериные морды. Пустые глазницы черепов птиц и зверей на каменном выступе по всему периметру старинного храма отбрасывали жуткие тени. В пользу того, что это был именно храм, говорили потемневшие лики святых в полукруглых углублениях в стенах и массивный алтарь посреди круглого помещения с куполообразным потолком. На невысоких царских вратах была натянута козлиная шкура, вместо креста на них была нацеплена верхняя часть черепа с рогами какого-то травоядного. На алтаре, голая и неподвижная, лежала темноволосая девушка. Ее тело было залито темной красной жидкостью. «Кровь», – подумал Князев. Тонкая алая струйка текла от угла рта к виску, так как голова жертвы была запрокинута и беспомощно свисала вниз, руки и ноги связаны. Над жертвой возвышался неизвестный в маске птицы с громадным клювом. Широкие плечи покрывал багряный плащ. Он занес над ней нож и, покачиваясь, как в трансе, выкрикивал непонятные русскому уху слова заклинания. Фигуры в плащах и капюшонах вокруг алтаря – их Богдан насчитал не меньше десятка – нараспев повторяли за ним, качаясь и подвывая в такт загробной музыке. Черные тени плясали на стенах в неровном свете черных свечей. Картинка Князеву очень не понравилась. «Еще секунда, – думал он, – и девушку выпотрошат или что у них там принято делать с девушками… Тьфу, даже думать противно».

– Ни с места! Полиция! – недолго думая, заорал Князев и выскочил в освещенное пространство перед алтарем. Крик его спровождался выстрелом в потолок, куском отбитой штукатурки и тучей пыли. Непонятливые же адепты мрачного культа, вместо того чтобы послушаться и сдаться в порядке очереди, побросали свечи на землю и бросились врассыпную. На секунду в зале воцарилась темнота, послышались возня, топот убегающих ног и мат. Кто-то промчался мимо Князева, он попытался задержать беглеца, но тот, кто убегал вслед за первым, с силой толкнул его, и погоня Богдана завершилась ударом о стену. В следующее мгновение вспыхнул яркий свет – это подоспели Сергей со Светой и старым добрым «бебиком», который никогда их не подводил. В резком луче заметались маски кота и зайца, адепты спешно сбрасывали плащи, сковывающие движение, и, оставаясь в совсем не страшных спортивных костюмах, бросались к выходу. Одного Князев успел схватить за шкирку, большинство же как сквозь землю провалилось. Богдан несильно приложил пойманного кулаком в бок для острастки, поднял с пола оброненный кем-то обрывок веревки и связал ему руки.

– Света, пригляди за этим… сатанистом, – попросил он журналистку и бросился в проход. Похоже, он опоздал – там было темно и пусто, даже эхо шагов не доносилось. Зато звуки молитвы, слова 90-го псалма, слышались вполне отчетливо.

– Девочки, это я, Богдан, не бойтесь, – предупредил Князев о своем приходе метра за два до укрытия.

Ксения была белой как мел, ее била нервная дрожь, Маша обнимала подругу и смотрела испуганно.

– Что это, черт побери, было?! – прошептала она в лицо Князеву.

– Ты цела? Ну и слава богу, – оглядев ее, констатировал Богдан.

– Яко ангелам своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех…

– Ксения, очнись! Все кончилось! – чуть ли не в ухо девушке произнес Князев. Потом поставил ее на ноги и повел в сторону освещенной пещеры. Маша уже по привычке взяла его за руку и только сейчас почувствовала – да, она цела и все страшное кончилось. Увиденное в подземном зале девушек потрясло.

– Это же пропавшая церковь Святого Ипатия на камнях, о ней у нас легенды рассказывали. Я думала, выдумывают все, – крестясь на покрытые слоем пыли иконы, сказала Ксения, из глаз ее покатились слезы. – Господи, что они с ней сделали…

Внезапно шкура на царских вратах разошлась – и в проеме появился Илья с носатой птичьей маской в руке.

– Ушел, гад! Там у них потайной ход, и не один. У меня из рук фонарик выбили и унесли, негодники. Еле вас нашел, по звуку. Что с девушкой? – кивнул он на тело, лежащее на алтаре.