Вдоль по радуге - Лора Брантуэйт

Если бы она знала, как несладко приходится Грегу, она, может быть, позлорадствовала бы.

Грег рад был бы забаррикадироваться в кабинете и выходить через окно, только бы не встречаться с Кэтрин. Эта женщина что-то с ним делала. Уже сделала. Она превратила его из «машины правосудия» в живого, пылкого мужчину, которого обуревали желания и страсти. И самым сильным из желаний, самой жаркой страстью было прижать к себе Кэтрин, овладеть ею и сделать своей женщиной навсегда, до скончания времен.

Почти так же сильно ему хотелось сказать ей «люблю».

Он давно уже перестал верить в силу этого слова, перестал считать его священным. Он даже начал немножко его презирать, как презирал Марту — так часто он ей его повторял.

Люди вообще так часто его повторяют, что уже затерли языками чуть ли не до дыр.

И все же именно оно, это изрядно избитое слово, вертелось в его мозгу, когда он смотрел на Кэтрин.

Он старался не смотреть, чтобы не искушать судьбу.

Когда он вез ей цветы, когда приглашал на ужин, даже во время самого ужина, он еще верил, что это просто симпатия к славному, интересному человеку в смеси с вожделением к красивой, необычной женщине.

Но в машине, когда он подвозил ее домой и чувствовал, как сокращается, как истекает ударами его сердца время, отмеренное до прощания, до прощания, которое непременно отмечено будет поцелуем… То, что поцелуй случится, было вне сомнения, под вопросом оставалось лишь то, что будет после.

Грег не рассчитывал сегодня же ночью остаться у нее ночевать. Кэтрин не из тех женщин, кто легко и беспрепятственно пускает в свою спальню мужчин. С такими, как она, секс возможен только после долгого знакомства или по глубокому взаимному чувству. В конце концов, именно женщина решает, будет секс или нет. А у такой женщины, как Кэтрин, не может быть много мужчин. Не потому, что немногие захотят, а потому, что она не захочет. И, значит, тех, кто все-таки будет, она станет выбирать с особым тщанием.

Грег точно знал, что он ее добьется. Но какой ценой? На какое место в своей жизни он согласен впустить эту женщину, чтобы она стала его, хотя бы ненадолго?

Ненадолго — не получится. Это было ясно как день.

А надолго он поклялся не связываться ни с кем. Спасибо Марте, научила.

И что же делать теперь, когда с ней приключилась вот эта беда? После того как она рассказала ему все о своем браке? Рассказала еще в первую ночь после появления Дэвида, когда он приехал, когда они сидели на кухне и пили: он — холодный чай, она — вино.

Кэтрин плакала… и плакала божественно. Он никогда не видел, чтобы женщина плакала так красиво: не искажалось лицо, не распухало от слез, они просто стекали по гладким щекам, и чуть заметно дрожали ставшие ярче губы, может, от красного вина, а может — от внутреннего жара.

То, что поведала ему Кэтрин, удивило Грета, но больше испугало. Ему сразу вспомнилось громкое дело, которое он вел несколько лет назад. Морис Шон, один из известных в Огдене людей, владелец сети бистро, страдал, как оказалось, легким психическим расстройством. Он пристрастился к наркотикам, и расстройство начало прогрессировать. У него было двое взрослых сыновей и молодая жена. Он начал ревновать ее к ним, ревновал все сильнее и сильнее, потом ревность приняла характер бреда. Однажды он впал в состояние психотической ярости и убил всех троих. Расстрелял из карабина. На то, что осталось от женщины, потом страшно было смотреть.

Наибольшее отвращение, граничащее с мистическим ужасом, вызвало у Грега то, что Шон ни на волосок не испытывал раскаяния, будучи уверенным в своей абсолютной правоте. «Двоим я дал жизнь, третью взял к себе в дом с улицы. Я имел право сделать с ними что хотел», — сказал он на последнем судебном заседании, после того как приговор был вынесен.

Грегу нелегко далась победа, все-таки требовать правосудия для преступников с именем, деньгами и связями — дело не для слабаков, но он все-таки победил, и Шон отправился за решетку — за решетку в специализированную тюрьму.

Он нутром чуял, что Дэвид Данс — человек той же породы. И меньше всего на свете Грегу хотелось увидеть тело Кэтрин или Тома, из которых этот безумец забрал жизнь.

Однако что он может ему противопоставить? Дэвид Данс, удачливый адвокат из коллегии адвокатов Денвера, против прокурора из заштатного городишки Огдена, штат Юта? Почти смешно, но больше горько.

Грег грыз локти и ломал карандаши, будто они специально для того и были созданы. Он искал выход, но он его не находил. Кэтрин и Тому нужна была охрана, вооруженная охрана, но на каком основании? Они не подвергались нападению. Жена сбежала от мужа, а он ее разыскал. Подумаешь! Наверное, крепко любит. Вот и сказке конец.

Но только Грег знал, что не конец, что Дэвид еще объявится, что он затаился где-то и ждет. Он гнал Кэтрин, как свора охотничьих собак гонит лисицу — и псы не уходят, когда лиса забивается в нору.

Грег заставил Кэтрин взять отпуск. Естественно, ее начальство было не в восторге: каких-то два месяца работы — и уже отпуск?! Но Грег лично разговаривал об этом с доктором Паттерсоном, вкратце описал ему ситуацию. Доктор Паттерсон забеспокоился. Грег понимал, что он в равной мере боится и за Кэтрин, и за себя — что же будет, если ее муж явится прямо в больницу и начнет угрожать оружием? Так что отпуск Кэтрин получила без проблем.

Позже Грег, правда, начал сомневаться: правильное ли принял решение? Да, в больнице ее найти проще простого, но там, по крайней мере, полно народу, и Дэвида могли бы задержать, не позволить ему сотворить что-то непоправимое.

У него дома она в большей безопасности в том плане, что Дэвид не вычислит ее местонахождение. По крайней мере, если и вычислит, то нескоро. Но что делать дальше? Глупо отсиживаться, нужно действовать, и действовать наверняка — но осторожно, чтобы враг ни о чем не догадался.

Ему даже пришла в голову мысль о ловле на живца, и он чуть не выбил себе зубы кулаком за такую глупость. Кэтрин — не наживка. Она женщина, которую ему нужно, любой ценой нужно защитить.

Он сменил тактику — постарался организовать все так, чтобы по большей части работать дома. Поговорил с ребятами-полицейскими, чтобы неподалеку от дома всегда дежурила машина. Он даже оборудовал дом «тревожной кнопкой». Будь его воля, он обнес бы его каменной стеной высотой в три этажа, выпустил во двор десяток тренированных доберманов-охранников и установил по периметру стены вышки для наблюдения, а взвод бойцов спецназа и установка ПВО вообще сделали бы его счастливым человеком.

Была еще пара вещей, которая сделала бы его счастливым человеком.

Он хотел бы увидеть Дэвида Данса за решеткой. Или еще лучше — мертвым.

И он страстно желал провести ночь с Кэтрин. И чем больше желал — тем с большей яростью гнал от себя эту мысль.

Чем больше он гнал от себя эту мысль — тем сильнее становилось желание.

Он уже не мог выносить ее присутствия. Точнее, конечно, ему приходилось с этим мириться, но он стал нервным и раздражительным. Сорвался на приходящую домработницу. Накричал на Айвори, которая потом полчаса рыдала.