Пятно - Владислав Вишневский

— Да, всем известный в своих кругах вор в законе Вова-бешеный.

— Ага, Владимир Петрович, значит. Известная личность, — согласился начальник отдела. — И что?

— Я позвонил начальнику безопасности крыши депутата Баринова…

Майор Ветров, капитан Мухин и старший лейтенант Порогов с интересом подняли на Цветкова глаза…

— Да, что вы смотрите? Шамана я знаю давно… — не смущаясь, пояснил Цветков. — Мы в школе вместе…. В общем, то сё он обещал принять меры… — Цветков посмотрел на свои наручные часы, кивнул головой. — Думаю, уже…

Майор Ветров, Мухин и Порогов тоже механически глянули на свои часы. Ветров переспросил:

— Что уже?

— Разобрались, наверное. — Пояснил Цветков. — Уже семнадцать сорок одна, а я с ним разговаривал в девять часов десять минут утра. — Майор понимающе развёл руками. — Так что…

Он умолк. Начальник и остальные переваривали услышанное. Наконец майор Ветров пришёл в себя.

— Товарищ майор, — взревел он, — вы понимаете, что вы сделали, ещё и нам сообщили, а?

— Что?

— Вы признались, что контактируете с руководителями преступной группировки?

— В рамках следствия, товарищ майор. Только в рамках. Я обязан знать ключевые фигуры преступного мира на своей территории… И на сопредельной… Мы все так… Знаете же…

— Но не в этом кабинете. — Не унимался Ветров. — И вообще… — Майор резко сбавил тон, оглядываясь на входную дверь кабинета, пригрозил. — Хорошо вас служба СБ не слышит, не то бы вы… вам…

— Так я же только вам…

— И мне не надо. — Громко, явно в расчёте на «чужие уши», заметил начальник отдела. — Я ничего такого не слышал и знать не хочу. Так вот! Понятно, нет? — Проговорил он. — Ладно, проехали. — майор устало махнул рукой. — И смотрите мне! — Наконец умащиваясь в кресле, Ветров миролюбиво погрозил пальцем следователям. — Чтоб никто мне, и ни-ни… — И сменил лицо на вполне заинтересованное. — И что? Как они разобрались, вы узнали? И почему не сами… У нас же ОМОН есть, СОБР, а?

— Я подумал, зачем своих под пули подставлять? Их косяки, пусть сами и разбираются.

— Ага… Только и произнёс майор Ветров. — Неплохо. А вы что думаете, товарищ капитан?

Мухин пожал плечами.

— Нормально, думаю. Шуму меньше и ребята живы.

— Это да, конечно, хотя… В общем, узнайте что там, товарищ майор, и доложите. Теперь с вами, Порогов, по вашему пятну. Докладывайте. Что у вас?

— Докладываю. Вопрос сложный, товарищ майор. Задействованы материалы секретных разработок государственной важности. Особо секретные. По типу невидимки «Стелс». Приходится вникать… Не всё понятно, и не всё мне говорят, но я кое-что узнал. Сказать пока не могу, но… Там всё на подписке. В общем, нужно время. Не много.

— Не много, это сколько?

— Дня три, четыре.

— Понятно. Два дня хватит. Через два дня все у меня. Доложите. Всё. Все свободны.

Владислав Семёнович Баринов благополучно спасённый, если так можно выразиться, неизвестными ему людьми в масках, благополучно же и доставленный в неизвестно куда, на какую-то конспиративную квартиру — так он подумал, только что после душа, расчесав волосы на голове, выбирал костюм и свежую рубашку в неизвестном ему месте, в неизвестном доме. И огромная ванная комната с кожаным диваном, со множеством мужских бритвенных и прочих шампуней, парфюмов и аксессуаров, с напольным феном, зеркалами, и особенно гардеробная, произвели на него сильнейшее впечатление. Неизгладимое.

На одной стороне гардеробной — мужские костюмы, множество, разных размеров и расцветок. Отдельно брюки, отдельно ремни. На другой стороне гардеробной — на плечиках, — рубашки. Множество, разных расцветок и размеров. В отдельных ячейках лежали вообще новые рубашки, в целлофане. Рядом галстуки. Галстуки и носки — в прозрачных упаковках… На нижних полках, в два ряда, на всю длину гардероба — туфли. Множество и разных моделей. От сорок первого, до сорок шестого. Как в бутике на Манежной. Или гардеробная спикера верхней палаты Федерации, оглядываясь, с завистью подумал он, либо самого президента. Нет, президента — вряд ли, зачем ему разные размеры, а вот… Непонятно, но приятно.

Куда его привезли, он угадать не мог. Часть пути провёл в полуобморочном состоянии. От неожиданно возникшего грохота, там, в землянке, жутко болела голова, звенело в ушах. От ослепительной вспышки сильно болели глаза, слезились, казалось — вываливались. Пару уколов он не почувствовал, зато они частично привели его в чувство, а ванна и душ — теперь! — вообще поставили на ноги. Всё ещё болела голова, но самооценка резко повысилась. Баринов постарался не вспоминать своё недавнее позорное поведение где-то там… чёрте где! Забыть! Ну, ужас! Ну, кошмар!! На лице появилась пусть и слабая, но вальяжность, тень мудрости и налёт некоей высокой значимости, присущие для большинства членов думской гвардии начиная от двух созывов… Вот он, весь здесь, здесь!

Молчаливый молодой человек, неславянской национальности, похоже немой — помогавший ему выбрать и облачиться, вышколенный, одетый в белую рубашку с бабочкой, в тёмном жилете и таких же брюках, лаком блестящих туфлях, неслышно ступал рядом, поправляя и одёргивая там и здесь пиджак на депутате. На третьей стороне гардеробной, боковой, огромное зеркало, от пола до потолка, в золочёной раме… Шик! Высший класс! К такому общению депутат всегда был готов. Но не привык ещё. Как говорится, не спикер, хотя надеялся. Для того, кстати говоря, и в лидирующую партию вступил, чтобы быть вместе, то есть ближе.

Наконец, депутат Баринов был соответствующим образом одет, обут. Глаза ещё правда слезились, в обзоре туманилось, но резь прошла, в ушах остался тонкий звон, во рту кислая оскомина… Молодой человек оценивающе оглядел депутата, вежливо повернул его лицом к четвёртой стене, чуть склонившись, отворил дверь. Депутат шагнул в следующую комнату, и… О, если бы не многолетняя его депутатская выдержка ни чему не удивляться и не восхищаться, он бы, извините, обоср… как простой бы избиратель… а вот удержался. Комната, да какая комната, почти конференц-зал, под рассеянным верхним освещением, вазами с цветами, одна стена под природный камень, с льющейся водой к подножью. В середине зала большие кожаные диваны в форме колодца, с одной стороны огромный телеэкран, с напольными колонками, на противоположной стороне — задрапированные окна, и… запах власти и… денег. Больших денег, огромных! В этом депутат разбирался. Недоумевал пока, куда это он попал. Гадал. Но, безуспешно. Ехали вроде не долго, не на самолёте летели, значит не Англия, не к Абрамовичу, возможно Дерип… Размышления прервал человек около кавказской наружности, с бородкой, довольно крупный, с улыбкой входя и гостеприимно потирая руки. Или дипломат, или госчиновник высочайшего ранга, понял депутат Баринов.

— Прашу, дарагой, — с заметным акцентом, вошедший указал на один из диванов, первым падая на один из них. Противоположный, как и положено, занял депутат. Вначале вальяжно откинулся на спинку, но, угадывая, пока не следовало расслабляться, быстро поменял позу. — Будем знакомы. Давно работаем, хорошо работаем, дела делаем, а встретиться, посидеть, поговорить, времени не было. Коньяк, виски? — Спросил хозяин.