Чужие интриги - Сандра Браун

– Ты слышал, чтобы я когда-нибудь шутил?

– Боже милостивый! – прошептал Спенс. – Мы заметили, конечно, что у дамочки слегка поехала крыша, но чтобы так… Послушай, неужели она и впрямь верит, что Ванесса на такое способна? Это же чудовищно!

– Согласен.

– Но если Тревис начнет распускать сплетни, трудно даже представить, сколько вреда это принесет – нет, даже не Дэвиду и его предвыборной кампании, а бедняжке Ванессе! Она ведь и так на грани. Джорджу приходится пичкать ее седативными, поскольку она находится в крайне неуравновешенном состоянии. К тому же она начала прикладываться к бутылке, от чего у нас добавилось проблем. Если теория Барри Тревис выплывет наружу, Ванесса окончательно слетит с катушек.

Грей мог поклясться, что слышит, как в голове Спенса крутится одна-единственная мысль: защитить репутацию президента, а тем самым, естественно, и свою.

– И где, по-твоему, сейчас эта репортерша?

– Думаю, летит в Вашингтон. – Грей пожал плечами. – Я выставил ее вон.

Спенс вскочил на ноги.

– Тогда я тоже возвращаюсь. Думаю, Дэвиду лучше узнать об этом как можно скорее.

– Телефон в спальне.

– Спасибо. Кстати, завтрак был что надо, – бросил через плечо Спенс, чуть ни не бегом выскочил из кухни и помчался к телефону.

Грей включил радио, собираясь послушать новости и прогноз погоды, пока будет прибираться на кухне. Он не спеша убрал оставшиеся продукты в холодильник, а посуду – в кухонный шкаф.

Наводя порядок, он выдвинул полку, где лежали столовые приборы, убрал туда лопаточку, и вместо нее достал спрятанную там «беретту».

После чего с невозмутимым видом вернулся к раковине, включил горячую воду, аккуратно составил в мойку грязную посуду и принялся ее натирать, что-то насвистывая себе под нос. Взгляд его был прикован к тостеру. Уловив момент, когда на его блестящей хромированной поверхности отразилось какое-то движение, Грей молниеносным движением выхватил пистолет, обернулся и выстрелил.

По руке, в которой он держал «беретту», стекла на пол струйка мыльной воды.

Обратный рейс в Вашингтон получился длинным и беспокойным. В аэропорту царил хаос, отчего он смахивал на восточный базар. К тому времени, как Барри, выведя машину со стоянки, добралась до здания телестудии, она чувствовала себя словно выжатый лимон. Ей хотелось только одного – незаметно пробраться к себе в кабинет, сбросить на пол скопившуюся за время ее отсутствия гору бумажного хлама, после чего так же незаметно улизнуть домой. И, главное, ни с кем не разговаривать и не отвечать ни на какие вопросы.

Электронный почтовый ящик был пуст, зато на автоответчике оказалось четыре сообщения.

Два из них были от приятелей, один из химчистки – с извинениями, что так и не смогли вывести пятно с ее блузки – и последнее от Шарлин, желавшей знать, почему Барри не ответила ни на один из ее звонков.

Интересно, о чем жаждет поведать эта чокнутая, гадала Барри. Что новенького на этот раз – среди скаутов завелись террористы или в городе появилась эскимосская мафия? А может, кто-то обнаружил цианистый калий в коробке с попкорном?

– Бедняга, – пробормотала она, удаляя сообщения. – Одинокая дамочка, которой просто не с кем поговорить.

– Это ты о ком?

– Проклятье, Хови! – взвизгнула она, резко обернувшись. – Что за привычка бесшумно подкрадываться к людям и пугать их до полусмерти? Ты наверняка ловишь от этого кайф!

– Будь у тебя чистая совесть, ты бы не пугалась до полусмерти.

– Только не начинай, – предупредила она. – У меня сейчас не то настроение.

– Это у тебя-то?! – дрожащим голосом возмутился Хови. – Что же тогда говорить обо мне? Это ведь я, между прочим, прикрывал твою задницу, когда сюда заявились федералы! И это мне пришлось врать и изворачиваться, выставляя себя полным идиотом перед Дженкинсом! Служебная записка, служебная записка! – передразнил он.

– Прости, Хови. Мне очень жаль, что пришлось тебе соврать. Честно. Но без этого ты бы меня не отпустил.

Барри направилась к двери, но Хови преградил ей дорогу.

– Послушай, Барри, о каком расследовании речь? Я хочу знать.

– Потом. Когда у меня будет больше фактов.

– А почему ты не взяла с собой фотографа?

Интересно, когда до этого умника дошло, что, отправившись на поиски материала, она даже не взяла с собой оператора? А какой же новостной репортаж без картинки?

– Для съемок пока рано. Обещаю, когда мне будет что рассказать, ты будешь первым, кто об этом узнает.

И без того неприятная физиономия Хови стала еще противнее. Если такое вообще возможно.

– Мне осталось доработать всего пару лет. Если ты думаешь, что я ради тебя готов рисковать пенсией, то можешь выкинуть это из головы. Я и без того сильно подставился, когда брал тебя на работу.

– Считай, что я тебе благодарна до гробовой доски. А теперь извини – я сегодня пересекла два часовых пояса, да еще континентальный водораздел[8]в придачу. Я усталая и злая, как черт, и хочу только одного – забрать из приюта собаку, вернуться домой и влезть под душ. Так что спокойной ночи. – она попыталась протиснуться мимо него.

– Ладно, роешь себе могилу – флаг тебе в руки. Только не надейся, что я стану тебя вытаскивать. Это последний раз, когда я старался тебя отмазать. – Барри была уже возле самой двери, когда Хови мстительно бросил ей вслед: – Кстати, хреново выглядишь!

* * *

Первой ее мыслью было оставить Кронкайта еще на одну ночь в приюте, но при мысли о пустом доме, где ее никто не ждет, Барри стало тоскливо. К тому же ей не хотелось без необходимости держать беднягу взаперти.

В приют она приехала перед самым закрытием. Непонятно, кто обрадовался ей больше – Кронкайт или служащие приюта.

– Славный пес, только жутко избалованный, – посетовала молодая женщина, вручив пса хозяйке.

– Знаю. И все равно ему нет равных. – Барри, опустившись на корточки, ласково ерошила ему загривок, пока обезумевший от радости зверь с энтузиазмом облизывал ей лицо.

Даже забравшись в машину, он все еще не мог успокоиться.

– Как только доберемся до дома, сразу же получишь что-нибудь вкусненькое, – пообещала она. – Только, прошу тебя, посиди хоть минутку спокойно!

Поскольку место под окнами, где она обычно парковала машину, кто-то уже занял, Барри пришлось остановиться за полквартала от дома.

– Кронкайт, я тебя умоляю! – девяностофунтовая собака с силой потянула поводок. Сообразив, что он в двух шагах от дома, где его ждет обещанное лакомство, пес от нетерпения окончательно потерял голову.