Военные противники России - Борис Фролов

Как и все наполеоновские маршалы, Ланн был храбрым и мужественным воином, выдающимся боевым генералом, затем маршалом Империи, долгие годы доблестно сражавшимся с многочисленными врагами Франции сначала под знаменами Революции, а затем — под императорскими орлами.

Революция, разметавшая вековые устои феодально-абсолютистских порядков, открыла для таких, как он, выходцев из народа, широкие возможности для реализации своих природных дарований, позволила крестьянскому сыну добиться ранее немыслимого — сделать блестящую военную карьеру на службе Франции, достигнуть высших воинских отличий и вписать свое имя в историю как одного из ближайших сподвижников великого полководца.

Обладая истинно гасконским характером, Ланн был человеком редкой отваги. Даже будучи уже маршалом, он в битвах нередко дрался бок о бок вместе со своими солдатами. Его умение вдохновлять войска, вселять в них уверенность, увлекать личным примером было поистине уникальным. Одним из многочисленных примеров такого рода являются действия Ланна при штурме австрийской крепости Регенсбург весной 1809 года. Несколько атак французов захлебнулись под сильным огнем врага, буквально сметавшим все живое. Овладеть крепостной стеной Регенсбурга и ворваться в город войскам Ланна так и не удалось. Увидев замешательство в их рядах, маршал вызывает добровольцев, но таковых не оказалось. Шквал смертоносного свинца парализовал волю даже самых отважных. Обстановка создалась критическая, требовавшая неотложного решения. И тогда Ланн со словами: «Сейчас я покажу вам, что до того, как стать маршалом Франции, я был гренадером!» — хватает штурмовую лестницу и один бросается к крепостной стене. Оторопевшие в первый момент от неожиданности, затем смущенные и одновременно пораженные отчаянной храбростью своего маршала, адъютанты устремляются вслед за ним, стараясь прикрыть его собой. Не менее их пораженные храбростью маршала офицеры увлекли за собой солдат, и стремительная атака французов увенчалась полным успехом. Австрийская крепость пала.

Но иногда бывали случаи, когда Ланн безо всякой на то необходимости откровенно бравировал своей храбростью, как бы самым вызывающим образом играя в рулетку со смертью. Например, при осаде Сарагосы он открыто, в полный рост, совершал обход боевых порядков своих войск, располагавшихся в зоне ружейного огня противника, хотя имелись траншеи, по которым можно было свободно передвигаться, не подвергая себя опасности. Заметив большую группу французов, испанцы тут же открыли по ней шквальный огонь. Кругом падали убитые и раненые, но Ланн как ни в чем не бывало продолжал рекогносцировку, одновременно отдавая распоряжения подчиненным. И только когда оставшихся невредимыми оказалось меньше, чем выбывших из строя, он медленно, словно нехотя, спустился в укрытие.

Ланн был одним из ближайших боевых сподвижников Наполеона, одним из лучших его маршалов. Вместе с тем следует иметь в виду, что звезда Ланна взошла лишь в ярком слиянии наполеоновской славы, он рос буквально на глазах Наполеона. Вся его деятельность как военачальника крупного масштаба неразрывно связана только с Наполеоном. Они были неразлучны, их военные дороги ни разу не расходились. Италия, Египет, Сирия, снова Италия, Австрия, Пруссия, Испания, снова Австрия — все это этапы их совместного боевого пути.

Блестящий военный талант молодого офицера был сразу же замечен и должным образом оценен Наполеоном еще в начале Итальянской кампании 1796 года. С тех пор он не упускал Ланна из виду, вскоре приблизил к себе и начал быстро продвигать по службе. Уже в 27 лет Ланн становится генералом, а в 30 лет — дивизионным генералом, достигнув высшего воинского звания в армии республиканской Франции. Но это еще не предел в карьере Ланна: в 35 лет он получает звание маршала Франции, а в 38 — титул герцога. Карьера поистине феноменальная для крестьянского сына! В армии королевской Франции при всех его дарованиях простолюдину никогда бы не удалось подняться выше вахмистра или фельдфебеля. Ланн погиб на поле брани во цвете лет, когда далеко еще не отдал всего того, на что был способен.

Наполеон, давая оценку своему боевому сподвижнику, как-то заметил: «Я нашел его пигмеем, а потерял гигантом».

В первые годы восхождения Наполеона к славе и власти он и Ланн, будучи ровесниками, становятся близким друзьями. В то время Ланн был одним из немногих людей, дерзавших говорить своему начальнику правду в лицо. И Наполеон прощал своему другу даже самую нелицеприятную критику в свой адрес. Но вскоре времена изменились. Наполеон стал главой государства, и его стали тяготить прежние отношения с Ланном, который, в свою очередь, упорно не хотел замечать происшедших перемен или же считал, что лично его они не касаются. Обвинив Ланна в неблагодарности, Наполеон отдалил от себя прежнего друга, причем сделал это далеко не лучшим образом. Оскорбленный до глубины души предательством бывшего друга, Ланн этого не забыл и в дальнейшем поддерживал с ним только официальные отношения. Наполеон же, по всей вероятности, видимо, вскоре раскаялся в своем поступке. По его же словам, он ценил Ланна больше всех других и хотел вернуть его дружбу.

Став императором, Наполеон осыпал Ланна почестями и наградами. В 1807 году после победы в войне над Пруссией и Россией он вручает маршалу чек на 1 млн франков (сумма по тем временам фантастическая). Но гордый гасконец никак на все эти знаки внимания со стороны императора не реагировал, хотя от наград и не отказывался. Он продолжал сохранять холодную отстраненность, оставаясь равнодушным (или только делая вид) и к титулам, и к наградам, и к деньгам. Есть свидетельства, что Ланн якобы высказал все свои претензии к Наполеону, находясь на смертном одре. Но насколько это достоверно, сказать трудно.

В молодости Ланн придерживался крайне левых убеждений и полностью разделял взгляды якобинцев. Свои республиканские убеждения он сохранил на всю жизнь. Известно его неодобрительное отношение к установлению пожизненного консульства для Наполеона Бонапарта в 1802 году, а затем — и к провозглашению во Франции империи (1804).

Ланн был высоким, стройным, красивой наружности человеком. Голова его была наклонена слегка влево (последствие ранения в шею при осаде Сен-Жан-д’Акр). Характер имел вспыльчивый, но после вспышек гнева быстро отходил. Отличался искренностью, прямотой и дружелюбием. Слава и высокое положение нисколько не вскружили ему голову и не оказали сколько-нибудь заметного влияния на его характер. Простота и непринужденность в общении были присущи ему всегда.

Однажды, будучи в родных краях, Ланн встретил друга детства. Но как раз в этот день его пригласил на торжественный обед глава местной администрации — префект. И маршал Империи, окруженный блестящей свитой адъютантов, прибывает на встречу с местной элитой вместе со своим старым товарищем — простым крестьянином, — представляет его изысканной публике и, к ее ужасу, усаживает его на самое почетное место, рядом с собой. Возразить маршалу против такой фривольности, конечно, никто не посмел… Или другой пример. Возвращаясь в 1809 году из Испании, Ланн остановился на одном постоялом дворе. И вдруг, к великому удивлению своей свиты, увидев хозяина этого двора, маршал бросается к нему с распростертыми объятиями. Адъютанты в полном недоумении, они ничего не могут понять. Но растроганный до глубины души маршал вскоре рассеял все их недоумения. Он пояснил, что этот человек, будучи капитаном, участвовал вместе с ним в Сирийском походе 1799 года и с риском для собственной жизни спас ему, Ланну, жизнь под стенами турецкой крепости Сен-Жан-д’Акр. Он вынес тяжело раненного тогда генерала Ланна из-под огня. Не сделай капитан этого, турки непременно добили бы раненого французского генерала или же он истек бы кровью под палящими лучами аравийского солнца. При этом спаситель будущего маршала Франции сам получил тяжелое ранение и был демобилизован из армии. Впоследствии пути генерала и этого офицера разошлись. Но Ланн не забыл своего спасителя. Через несколько лет он разыскал его и сделал все, что от него зависело, чтобы помочь отставному капитану (помог приобрести земельный участок, построить постоялый двор, закупить все необходимое имущество, выхлопотал пенсию). И вот теперь, спустя столько лет, произошла их встреча. Маршал щедро одарил своего бывшего сослуживца деньгами и устроил роскошный обед, на который пригласил все его семейство, а также всех друзей и родственников хозяина постоялого двора. И такое отношение Ланна к простым людям не было исключением. Он сохранил его со времен своей революционной молодости. Поэтому авторитет Ланна в армии был очень высок, солдаты его буквально боготворили и готовы были идти за ним на самые рискованные предприятия. И еще одна деталь. Несмотря на свою малограмотность, обладавший большим природным умом и выдающимися способностями Ланн очень любил и ценил литературу и искусство. В частности, он был страстным поклонником поэзии Гете. Так, после сражения при Йене (1806) Ланн, несмотря на страшное переутомление, изыскал возможность посетить дом своего любимого поэта.