Царь, царевич, король, королевич - Сергей Лукьяненко

— Так-так-так, — похлопал Орлик крыльями, что упингвинов, по-видимому, соответствует человеческому довольному потираниюладоней. Его взгляд остановился на мне.

— А-а! Костя! Старый друг! Помнишь, как ты менядрессировал? Отобьешь мяч — молодец, пропустишь — снежком в живот! Нехорошо надживотными издеваться, они братья наши меньшие! Они — как дети малые,беззащитные... — Кащей хихикнул. — А коли так превращу-ка я тебя вживотное. Вот только в какое?

— В тигра, — не задумываясь, предложил я.

— Не, не пойдет, — покачал головой Орлик, — вбеззащитное, говорю, надо животное... И чтобы птиц боялось! Ты будешь мухой,Костя, мухой!

Он было потянулся за перышком, но вдруг остановился изатрясся от беззвучного хохота. Затем объяснил причину своего веселья:

— Превращу тебя в муху и отправлю к Холмсу в книжку.Пусть, пока мир не исчезнет, великий сыщик за мухами гоняется. Вот прикол-то,а?!

— А как он узнает, что я в его мире? — тянул явремя.

— Узнает, узнает, — заверил Орлик-Кащей, — ане узнает, и ладно, не велика потеря. — Он выдернул перышко, поднес кклюву...

И тут мир стал стремительно вертеться вокруг меня, люди исфинксы, кружась, выросли до неимоверных размеров, в ушах зазвенело, всеосветилось голубым светом, затем окуталось туманом...

А еще через мгновение я летел над пустынной грязной мостовойвозле огромного, вкусно пахнущего животного. Животное махнуло хвостом и чуть непришибло меня. Спасся я тем, что инстинктивно отскочил вверх. В ушах отчаянно жужжало.Я помотал головой, чтобы избавиться от этого шума, и вдруг понял, что жужжу-тоя сам. Точнее — мои крылышки. И только тут я окончательно осознал своеположение...

(Рассказывает доктор Ватсон)

...Да, ужасная магия Кащея Бессмертного сработала! Мы сХолмсом оказались на Бейкер-Стрит, в своих привычных креслах, перед пылающимкамином. Я с ужасом посмотрел на Шерлока.

— Бог мой, Холмс! Нас просто-напросто вышвырнули! Насоскорбили!

Холмс молча достал из буфета бутылочку бренди, налилизрядную дозу себе и мне, поколебался, а затем налил третью рюмочку и поставилее в клетку с черной мышью. Мышь настороженно сверкнула на Шерлока умнымиглазами, но к рюмке не приблизилась. Холмс пожал плечами и занялся набивкойтрубки.

— Холмс! — я не мог понять его спокойствия. —Что же вы молчите? Нас оскорбили! Злодей торжествует! И что он сделает с беднымгенералом, со Смолянином, с детьми?

— Не о том надо беспокоиться, мой друг, — печальноответил Холмс. — Подумайте лучше, что Кащей собирается осуществить своюугрозу, уничтожить детей, и, таким образом, всю реальность.

— О да, бедная реальность, — согласился я. —Бедные потомки... а они так славно жили, у них уже было развито электричество ипрочие науки... Может быть, наладить эвакуацию потомков к нам?

— Бедные не только потомки, — возразил мнеХолмс. — И эвакуация не поможет. Мы ничуть не в лучшем положении. Ватсон,поймите, ведь наш мир — вторичен! Он существует лишь благодаря тому, что вреальном мире есть книги, описывающие нас. И если реальный мир исчезнет...

— То исчезнем и мы? — догадался я.

— Вновь делаете успехи, доктор, — похвалил меняХолмс. Но обычной радости от его слов я не испытал. Шерлок тем временем привычнопальнул в потолок из револьвера, и через несколько минут приковыляла одетаялишь в ночную рубашку и тапочки миссис Хадсон.

— Шампанского, — мрачно заявил Холмс. — Ипобольше.

— Я и не заметила, как вы вошли, — покачалаголовой Хадсон. — Ох, Холмс, вы меня удивляете...

Через полчаса мы с Холмсом доканчивали третью бутылку. Намхотелось забыть о грядущем конце света, и, признаюсь, это почти удалось...

— Ват-сон, клонит вас в сон, — пьяно каламбурилШерлок, — закройте глазки, увидите сказки... Ватсон, дорогой, как жаль,что мы вскоре погибнем!

— Ужасно... — подтвердил я. Над головой кружиланазойливо гудящая муха, я скрутил в рулон «Файненшл таймс» и метким ударом сбилее на пол. Сострил: — Ей конец света уже не страшен!

— Одно меня утешает, — вздохнул Холмс, —преступность исчезнет тоже! И, ведь мы, в какой-то степени, были причинойэтого! Я все-таки победил преступников! И негодяя Мориарти тоже!

Некоторое время мы молчали, глядя в догорающий камин.

— Холмс, пальните в потолок, — попросил я.

— Зачем?

— Пусть Хадсон принесет нам еще шампанского...

— Доктор Ватсон! Пожалейте миссис Хадсон. Достаньтебутылку сами...

— Холмс, пальните, — продолжал настаиватья. — Понимаете... после Афганистана я полюбил запах порохового дыма...

— О! Понимаю... Но Ватсон, полночь уже минула.

— Ну и что?

— Истек срок нашего с Хадсон пари. Она не обязанасносить мои прихоти. Увы... увы...

Я понял, что шампанского мне не дождаться. А Холмс горестнопродолжил:

— Увы... увы... О, женщины...

Перед лицом надвигающейся катастрофы я мог позволить себебыть бестактным:

— Холмс, мы скоро погибнем... ответьте же мне, вашемупреданному другу и биографу. Почему вы не женаты?

Шерлок помолчал. Потом взмахнул рукой, уронив при этомпустую бутылку и тихо сказал:

— Что ж, теперь я могу признаться. Правда такова... ох,Ватсон. Итак, когда мы с моим братом Майкрофтом были еще детьми, произошлособытие, повлиявшее на всю нашу жизнь...

Я весь превратился в большое оттопыренное ухо. Узнатьнапоследок одну из тайных черт моего друга — что может быть более достойнымзавершением жизни? Но Холмс не успел докончить...

— Че, не ждали? — резанул знакомый голос... и израспахнувшегося гардероба высунулся Смолянин. За ним жизнеутверждающепоблескивала лысина Кубатая.

— Бог мой! — Шерлок вскочил, с трудом удерживая равновесие,и бросился к потомкам. — Кащей повержен? Мир спасен?!!

— Хрен там, — вздохнул Смолянин, выпутываясь изразнообразных одежд Шерлока, висевших в гардеробе. Чего там только не было — отнемецкого мундира до дамского бального платья, и все это сейчас обвивало голыеноги переводчика, стесняя его передвижение. — Эта падла всех нас победила!Костю... ох, не хочу вспоминать. Сфинксов и нас в настоящую реальностьвыкинул...