Реваншист - Анатолий Дроздов

— Сярожа, сынок, — бормотал он, шмыгая носом от полноты чувств и плававшего внутри бурякового. — Цябе нам сам пан Езус паслав. Одна у мяне дачка. Баяуся, што абяре якого-небудзь пьяницу. А ты вось яки! Лиля у нас золота. Бераги яе и николи не пашкадуешь.

Я обещал. Пьяненького тестя отвели спать. Для этого бросили на пол в пустой комнате привезенную им же перину, сунули под голову подушку. Вацлав захрапел. Мы с тещей вернулись на кухню, где она протянула мне тысячу рублей.

— Верну! — пообещал я, пряча деньги. — К Новому Году.

— Не надо! — замахала она руками.

— Надо! — возразил я. — У вас двое сыновей. Толик осенью в армию пойдет, вернется — потребуется одежду купить. Мне в свое время семьсот рублей еле хватило. Виталик подрастает, ему тоже одеться-обуться… За Лилю не беспокойтесь. Я заканчиваю новую повесть, будет гонорар. Пойдут отчисления и за пьесу. Ее несколько театров для постановки взяли. Деньги будут. Квартира у нас есть, мебель — тоже, а на жизнь много не требуется.

— Правильна батька казав: пасчастила Лиле, — вздохнула теща. — Таки зять! Дзе тольки яна цябе знайшла?

— В общежитии, — просветил я.

В августе вышла моя книга. Я съездил в Москву, откуда привез авторские экземпляры и оставшуюся часть гонорара. «Лебедя» выпустили массовым тиражом — «Молодая гвардия» держала нос по ветру. В результате автору заплатили 200 процентов гонорара при ставке 300 рублей за лист. Невзрачная книжка в бумажном переплете принесла свыше шести тысяч рублей! За вычетом ранее выплаченного аванса и налогов в руки упало свыше трех тысяч. Хо-хо!

Я вернул тестю долг, мы купили стиральную машину, обставили мебелью мой кабинет, повесили люстры, шторы. Гостиную украсил цветной телевизор «Рубин-714». Стоил он целое состояние — свыше 600 рублей, но все равно продавался по очереди. Десять процентов сверху решили вопрос. Денег было не жалко — телевидение в СССР хорошее. Масса интересных, развивающих передач. «Клуб путешественников», «Очевидное — невероятное», «В мире животных», «Кинопанорама»… Это в моем времени телевизор превратится в зомбоящик, делающий из людей дебилов.

Несмотря на траты, денег осталось вагон. Счет в сберкассе пополняли отчисления от спектаклей. Премьеру в Ленкоме зрители встретили благожелательно, и, к моему изумлению, пьеса давала сборы. Спектакль повезли на гастроли. Почувствовав запах денег, оживились другие театры. Пьесу ставили, впрочем, немногие. Спектакль сложный. В Ленкоме на сцене танцевали настоящие балерины. Где взять их в областном городе? Марк Анатольевич рассчитал точно. Балерины в спектакле исполняли танец маленьких лебедей, главная героиня — фуэте. Хитовые номера из «Лебединого озера». Остроумно решил Захаров и проблему главной героини. Балерина выходила на сцену в черной полумаске. С одной стороны это избавляло зрителя от когнитивного диссонанса: драматическую часть роли играла другая актриса. Одновременно это усиливало негативный образ «черного лебедя». Гений, что скажешь?

Мы с Лилей побывали на премьере. По окончанию спектакля меня пригласили на сцену и представили публике. Я кланялся, зрители хлопали, но шквал оваций достался артистам. Я тоже аплодировал от души. Сделать из говна конфетку… Вот кто настоящий талант! Глаза Лили блестели, в течение спектакля она не выпускала моей руки. После премьеры нас пригласили на банкет. Здесь моя половинка и вовсе потеряла дар речи. «Какие люди в Голливуде, сплошные звезды, а не люди…» Я едва привел ее в чувство. Объяснил, что эти «звезды» танцевали и страдали на сцене, потому что мы (я специально выделил это «мы») сочинили пьесу. Не было бы ее, кто бы аплодировал? Эта простенькая мысль поразила Лилю. Она даже отказалась от мысли взять автографы у «звезд». И правильно. Сдались нам их подписи! Солить их, что ли?

Я продолжал собирать плюшки. В прихожей нашей квартиры появился телефон — единственный в доме. АТС Юго-Запада еще строили, номера были жутким дефицитом. Но письмо за подписью Максима Танка на имя министра связи сыграло роль. Представляю, как матерились связисты, получив указание сверху! Звиняйте, хлопцы, но мне телефон нужен для дела, а не деревенские новости подругам рассказывать.

Сознательно или нет, но подлянку связисты бросили. Номер нам дали от бывшего домоуправления. Теперь нам звонили жильцы, требуя починить кран или проводку. Некоторые отказывались верить, что это квартира, и грозили жалобой. В ответ я предлагал посылать ее в трех экземплярах — туалетная бумага в стране в дефиците. Почему-то этот аргумент отказывался действенным — на другом конце провода бросали трубку. Но на смену одним больным приходили другие.

Звонок разбудил меня в восемь утра. Матерясь, я метнулся в прихожую. Такой сон обломали! Накануне я работал до трех ночи — «Экстрасенс» выходил на финишную прямую. Лили не было — ушла на работу, и аппарат трезвонил.

— Алло! — раздался в наушнике женский голос.

— Это не домоуправление! — рявкнул я. — Комитет государственной безопасности БССР. Мы определили номер вашего телефона. Диктуйте сообщение!

На другом конце провода послышалось растерянное дыхание.

— Я набирала номер писателя Сергея Девойно… Не туда попала?

— Туда, — вздохнул я. — Извините за глупую шутку, но реально достали. Мой номер некогда принадлежал домоуправлению.

На том конце провода рассмеялись.

— Вам «ха-ха», а мне спать не дают, — обиделся я. — Работал допоздна, только прилег.

— Это вы извините меня, — сказала женщина. — Не утерпела, позвонила рано. Хотелось быть первой. Меня зовут Ядвига Юферова, я собственный корреспондент газеты «Комсомольская правда» по Белоруссии. Хочу взять у вас интервью.

— В честь чего? — удивился я.

— Вашу книгу выдвинули на соискание премии Ленинского комсомола. Вчера пришло сообщение. Я нашла ваш номер через Союз писателей.

Оп-па! Теперь ясно, почему так спешили в издательстве. В ЦК ВЛКСМ «Лебедя» заметили, но давать премию за журнальную публикацию не кошерно. Нужна книга. Успели, но в последний вагон. Премии Ленинского комсомола присуждают в октябре. Обычно за публикации прошлого года, но «Лебедь» в «Юности» вышел в 1975-м. Хитропопые ребята эти комсомольцы, вывернулись. И перед партией прогнутся, и правила не нарушат.

— Приятно слышать, — сказал я. — Разумеется, с удовольствием побеседую с корреспондентом любимой газеты. Где и когда?

— Если можно, у вас дома. Интересно посмотреть, где работает известный писатель. Я возьму фотокора. Не возражаете?

— Да хоть телегруппу! — сказал я.

Она вновь засмеялась.

— Будем через час.

Я положил трубку и отправился приводить себя в порядок. Ядвига с фотографом прибыла точно в назначенное время. Через порог шагнула молодая, стройная и очень красивая женщина. Глаза умные. Пока гости ехали, я покопался в памяти. Юферову я знал. В той жизни она сделает блестящую карьеру. Из Минска переедет в Москву, станет заместителем, затем — первым заместителем главного редактора «Комсомолки». С развалом Союза не пропадет. Заслуженный работник культуры Российской Федерации, академик Академии российской прессы, почетный гражданин родного города… В моем времени националисты будут ворчать: дескать «империя» высасывала кадры из республик. А США? Они как? СССР, по крайней мере, тратил на образование и воспитание этих специалистов немалые средства. А сколько платили американцы? Халявщики… У националистов в отношении собственной страны черно-белое зрение. Цветным оно становится при виде звезд на флаге в красно-белую полоску…