Фантом. Последние штрихи - Томас Тессье

прокрасться наверх, напугать ребенка, а затем сбежать. Это глупо.

– А что, если так все и было? Мы с Недом здесь вдвоем одни в течение дня, ты же знаешь.

Майкл вертел в руках трубку. Этого он и боялся – незначительного происшествия, которое спровоцирует страхи Линды и раздует их до гигантских пропорций.

– Во-первых, здесь вы в большей безопасности, чем в вашингтонской квартире, и тебе это известно. – Его голос звучал твердо и холодно, как и следовало в таких случаях. – И во-вторых, когда мы попросили Неда описать этого «кого-то», он не смог. Даже его одежду. Ничего.

– Говори что хочешь, но я уверена, все это гораздо серьезней. – Линда боялась, что это происшествие сигнализировало о том, чего она больше всего боялась: Неду действительно что-то угрожает. Но она все еще не понимала, что именно, и как она могла помочь сыну.

– Ладно, ты считаешь, что все гораздо серьезней, – допустил Майкл. – Что конкретно ты имеешь в виду? Я весь внимание. Ну же, скажи.

– Не знаю, – беспомощно призналась Линда. – Но когда чувствуешь, что что-то не так, совсем не обязательно знать, что именно. И сейчас я чувствую, что что-то не так. И нам не следует игнорировать произошедшее или списывать все на солнечный удар.

– И?..

Это ее раздражало, бесило. Что она могла ответить? Майкл сохранял хладнокровие и здравый смысл, но сегодня от всего этого не было никакого толку. Тем не менее самой Линде не хватало хотя бы крошечной крупицы разума, с помощью которой ее тревоги могли бы превратиться в четкий план действий.

– Думаю, мы должны уехать, – выпалила она.

Эти слова вызвали беспокойство на лице Майкла.

– Уехать? Что ты имеешь в виду? Куда?

– Не важно. Куда угодно, – ответила Линда. – Можно съездить в Буффало, к родителям, или отправиться на юг. Будет здорово съездить в отпуск на пару недель.

– Погоди, дорогая. Мы же обсудили это перед переездом и решили провести отпуск в этом году здесь, помнишь? В доме много что нужно сделать, и кроме того, нам нужно экономить. Лучше вложить деньги в ремонт, чем потратить их на бензин и мотели.

– Дом никуда не денется, – возразила Линда. – Необязательно приводить его весь в порядок за один раз.

– Конечно, но трата денег на отпуск тоже ничего не решит. Если ты уверена, что существует какая-то проблема…

– Да.

– …то почему ты думаешь, что она не последует за нами в отпуск или не будет ждать нас здесь, когда мы вернемся? – Аргумент не очень, и Майкл это знал. Следовало настаивать на необходимости экономить.

– Лучше сделать хоть что-то, чем бездействовать.

Она сама облегчила ему задачу.

– Необязательно, – сказал Майкл терпеливо. – По опыту знаю, что некоторые проблемы сами разрешаются, если оставить их в покое на какое-то время.

– Майкл, мы сейчас говорим о нашем сыне, а не о чертовой бюрократии!

– Успокойся, детка. Ты мыслишь иррационально. Не подумай, что я бесчувственный. Просто я не хочу предпринимать необдуманные шаги только ради того, чтобы сделать хоть что-то. В этом нет никакого смысла, и если ты все как следует обдумаешь, то, я уверен, согласишься со мной.

Линда отвернулась от него и попыталась сдержать подступившие слезы. Майкл поставил стакан на стол, подошел к ней и обнял. Какое-то время они молча стояли, обнявшись.

– У тебя был тяжелый день, – утешал он ее. – Но это совсем не значит, что нечто подобное повторится или будет еще хуже. Просто нам надо быть осторожнее. При других обстоятельствах ты бы не расстроилась так сильно из-за какой-то мелочи.

Линда прекрасно понимала, что он имел в виду под «другими обстоятельствами». Если бы у нее не было астмы, если бы она не жила в постоянном страхе нового приступа, если бы Нед не был их единственным ребенком… Тогда, возможно, она согласилась бы с Майклом, списала бы сегодняшнее происшествие на солнечный удар и перестала беспокоиться. Но Линда не жила в «других обстоятельствах», ей приходилось разбираться с проблемами здесь и сейчас. Она действительно больна. Нед действительно их единственный ребенок. Ей было плевать, стала ли она из-за этого тревожной матерью-наседкой. У нее не осталось другого выбора.

– Может, показать его врачу? – спросила Линда.

– Конечно, почему бы и нет? Если хочешь, своди его на обследование. Расскажи врачу о том, что произошло сегодня и узнай, что он об этом думает. Это хорошая идея, – с радостью согласился Майкл. Если за мир и спокойствие в семье придется заплатить врачу, то это будет стоить гораздо меньше и окажется гораздо полезнее, чем поездка в Буффало. Кроме того, он уверен, что доктор с ним согласится. И, может быть, Линде станет легче после этого.

– Хорошо, так и поступлю, – сказала Линда. – Мы должны сделать хоть что-то, Майкл. Иначе я себе не прощу. Завтра с утра запишу Неда к врачу.

– Мудрое решение.

– Ох, Майкл, если бы ты только видел его лицо. И когда он пришел в себя, то повторял: «Не дай им меня забрать, не дай им меня забрать». Это было ужасно.

– Знаю, милая. – Майкл снова обнял ее и начал массировать шею и плечи. Она все еще была напряжена. – Весь этот опыт оказался для него чем-то вроде кошмара. Он не знал, что с ним происходит, и его сознание придумало такое чудовищное объяснение. Конечно, он верит в то, что это было на самом деле, но…

– Ты считаешь, что я беспокоюсь о нем слишком сильно, потому что он наш единственный ребенок. Но посмотри на это с другой стороны. Поставь себя на его место. У тебя есть я, у меня есть ты. Но у Неда есть только мы. Он более одинок, чем мы с тобой. Мы не можем подвести его, иначе он пропадет.

– Не пропадет, дорогая. Никогда.

– Ты меня понимаешь?

– Угу. И, между прочим, я заметил хороший знак.

– Какой?

– Нед не отказался идти спать в свою комнату. Он вообще не переживал по этому поводу, значит, его комната не ассоциируется у него с чем-то страшным или неприятным. Думаю, это хороший знак, согласна?

Линда кивнула:

– Надеюсь.

Наверху Нед по-турецки сидел на кровати. Возможно, он ошибался, но был уверен, что этой ночью, после дневного нападения, больше ничего не произойдет. Он пережил нападение. Как еще это можно назвать? Самое забавное, теперь он был более уверен в себе, чем раньше. Противник сделал шаг, вся таинственность спала, игра началась. Он понимал, что совершенно один в этой борьбе, и на победу у него всего один-единственный шанс, но по крайней мере ему больше не нужно было теряться