История отношений между русскими князьями Рюрикова дома - Сергей Михайлович Соловьев

href="ch3-430.xhtml#id430" class="a">{430}; в числе приближенных к Андрею находился также другой человек именем Ефрем Моизич, которого отечество Моизич, или Моисеевич, указывает на жидовское происхождение{431}. Эти-то восточные рабы, разумеется не имевшие характера доблестных дружинников, умевших великодушно умирать за вождей своих, а не умерщвлять их, совершили до сих пор неслыханное на Руси злодейство, убили своего князя и благодетеля.

До сих пор, если некоторые князья погибали насильственною смертию, то вследствие междоусобий, — Андрей же погиб от своих приближенных.

К двоим вышеупомянутым людям присоединился еще боярин Яким Кучкович, ближний родственник в. князя. Мы видели, каким повелительным тоном говорил Андрей даже и с князьями: разумеется, он был повелителем и строг с окружавшими его. Один из Кучковичей, брат Якима, был казнен смертию по повелению в. князя. До сих пор при постоянной борьбе князей приближенный их была возможность при первом неудовольствии переходить от одного князя к другому; но теперь кто из князей смел принять боярина, навлекшего гнев могущественного князя северного? Вот почему Кучкович решился злодейством освободиться от строгого господина; он говорил сообщникам: «Нынче казнил он брата, а завтра казнит и нас»{432}.

Андрей был умерщвлен самым варварским образом: рабы сперва украли у него меч, а потом зарезали безоружного; по совершении убийства кинулись грабить княжескую казну, захватили и оружие, желая быть готовыми на случай прихода владимирцев, к которым послали сказать: «За что вы на нас поднимаетесь, мы хотим с вами урядиться мирно; ведь и среди вас есть наши соумышленники». Владимирцы благородно отвечали: «Кто был с вами в думе, тот пусть и идет к вам, а нам не надобен», и послали в Боголюбов за телом Андрея, которое встретили со слезами и с честью погребли в основанной покойным князем церкви Богоматери{433}. Так погиб Андрей Боголюбский, но дух его перешел к остальным Юрьевичам, преимущественно ко Всеволоду, в княжение которого еще резче обозначилось различие между северными и южными князьями.

Глава II

ИСТОРИЯ КНЯЖЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ ПРИ ВСЕВОЛОДЕ III И ПО СМЕРТИ ЕГО ДО ВСТУПЛЕНИЯ НА СТАРШИЙ СТОЛ СЫНА ЕГО ЯРОСЛАВА

Я не буду говорить здесь о событиях, последовавших за смертию Андрея, ибо не хочу повторять того, что сказано было в предыдущем моем исследовании{434}. Здесь замечу только одно, что торжество младших Юрьевичей, Михаила и Всеволода, над племянниками Ростиславичами было торжеством старого представления о старшинстве всех дядей над сыновьями от старшего брата.

Всеволод III провел молодость свою изгнанником в Греции и потом жил в Южной Руси. Здесь не могло его не поразить господство противогосударственных отношений и отсутствие наряда, оттого проистекавшее, и когда он возвратился на север, то ему легко было уразуметь различие между Северною и Южною Русью и воспользоваться им для усиления новых отношений.

Между тем дела на юге шли обычным порядком, т. е. здесь ссорились Мономаховичи с Ольговичами или, помирясь на короткое время, ходили вместе на половцев: явления, не представляющие нам ничего нового в развитии княжеских отношений, и потому мы коснемся их слегка, обратив все внимание наше на отношения южных князей к северному в. князю.

Мы оставили в Киеве Ярослава Изяславича: видя, с одной стороны, опасность от Святослава Черниговского, а с другой — нерасположение Ростиславичей, Ярослав отказался от Киева и уехал в свой Луцк; племянник его Роман Владимиро-Волынский не объявлял своих притязаний на Киев, и, таким образом, Ростиславичи, свободные и от Юрьевичей вследствие северных усобиц, могли распоряжаться в Руси, т. е. воевать или рядиться с Ольговичами. Они опять посадили в Киеве старшего своего брата Романа{435}.

После междоусобий, вовсе не важных в своих подробностях, Святославу Всеволодичу удалось наконец утвердиться в Киеве: Ростиславичи признали его старшинство и поместились в ближних к Киеву городах русских, выжидая смерти Святослава, чтоб опять предъявить свои права на старший из русских городов{436}. Двое из них в это время сошли с поприща: знаменитый Мстислав умер, как жил, — героем и защитником старых городов, старого порядка вещей. Скоро после Мстислава умер и брат его Роман Смоленский, памятный в народе необыкновенною кротостию{437}.

Мы должны также заметить на юге участь Переяславля Русского: мы видели, как доискивался его Юрий Ростовский; теперь, когда сыновья его покинули юг и утвердили старший стол на севере, Переяславль Русский остается, однако, постоянно во владении одного из Юрьевичей. Так, Глеб Юрьевич, заняв по приказу брата Андрея Киев, отдал Переяславль сыну своему Владимиру, который остался там и по смерти отца; он княжил спокойно в стольном городе Мономаха среди усобиц Ростиславичей и Ольговичей: никто не смел тронуть его, ибо скоро Всеволод III показал, что намерен быть подобно брату старейшим, т. е. по новым северным понятиям сильнейшим, князем, и южные князья должны были признать его старшинство, или, лучше сказать, его силу.

Мы уже упомянули раз, что Всеволод по возвращении из Греции жил в Южной Руси, именно в Чернигове, у Святослава Всеволодича. Вот почему последний, надеясь на его благодарность, думал, что с севера ему опасаться нечего, когда там княжит прежний гость его. Но Всеволод, в своем стремлении к цели, указанной Боголюбским, умел забыть личные отношения, и, когда черниговский князь послал своего сына Глеба на помощь к некоторым из рязанских князей, бывших во вражде со Всеволодом, последний схватил молодого князя и в оковах отослал во Владимир{438}. Раздраженный Святослав немедленно собрал полки и вошел в Суздальскую землю.

Тогда обнаружилась перемена, происшедшая в характере князя на севере. До сих пор князь был по преимуществу предводитель дружины, храбрый из храбрых. При встрече с неприятелем его место было впереди всех, след., до сих пор необыкновенная личная храбрость, отважность простого воина необходимо требовалась от князя: таковы были все герои-князья старой, Южной, Руси. Но Всеволод III отличался уже другим характером: встретившись с черниговским князем недалеко от Переяславля Залесского, на берегах реки Влены, он выбрал выгодное положение, укрепился станом и не хотел вступать в решительную битву с южными полками, отличавшимися своею стремительностию в нападениях.

Святослав послал сказать ему: «Брат и сын! Я сделал тебе много добра и не думал получить от тебя такой благодарности; но если уже ты умыслил на меня зло, взял моего сына, то тебе недалеко искать меня: отступи немного от этой речки, дай мне путь, я перееду к тебе поближе, и Бог нас рассудит; если же не хочешь мне дать пути, то я тебе дам, переезжай на эту