Ты, главное, пиши о любви - Юлия Говорова

Юля – Марине

Привет! Сегодня печальная история. Гусенку из семьи Хиддинка – они уже подросли и бродят свободно – кто-то из хищников (видимо, лисы), откусил половину клюва! До этого он был безымянным, а теперь появилось имя – от противного.

Догадались?

Ну, в общем – Сирано де Бержерак.

Он особо не переживает, кушает с аппетитом, а я его усиленно опекаю.

Но мы с Сирано де Бержераком НЕ БУДЕМ ВЕШАТЬ НОС!

Учитывая погоду, не с жарким, но с самым сердечным приветом.

Юля.

4 августа

Москва

Марина – Юле

Здравствуй, Юлька!

Чем дальше я углубляюсь в роман, тем очевиднее теряются связи в этом мире – зато герои становятся настолько реальными и живыми, что невольно ощущаешь, как тонка грань, отделяющая нас от них.

Мы вскоре отправляемся в Балаклаву, не знаю только, взлетим ли в густых клубах дыма.

Там, на пирсе, в Балаклавской бухте, где в двадцатые годы местные водолазы по заданию Дзержинского пытались отыскать и поднять со дна британское затонувшее судно «Черный принц», битком набитое золотом и разными другими сокровищами, Лёня собирается установить грандиозный сияющий водолаз-маяк, о котором еще мечтала Вера Мухина…

15 августа

Балаклава

Марина – Юле

Сказано – сделано!

Памятник Водолазу водружен.

Собралась вся Балаклава и пол-Москвы. Лёня в мегафон держал речь на большом ветру в Балаклавской бухте.

Старожилы утирали слезы. Молодежь с окрестных баркасов и яликов подплывали и жали ему руки.

Над морем и горами сгущались сумерки, и чем темнее становилось, тем ярче разгорался внутренний свет водолаза и звезды над его головой, пока все это не слилось в единое и нестерпимое сияние Кассиопеи.

Мы зафрахтовали ялик, вышли в открытое море и наснимали это чудо-юдо оттуда. После чего попрыгали за борт и стали плавать в теплом море, искрящемся планктоном, глядя, как чиркают по небу звезды, и любуясь Млечным путем.

Потом Лёня отправился на праздничный ужин, а я немного поотстала. Вечерняя набережная Балаклавы, конечно, то еще зрелище – пиво льется рекой, жарятся шашлыки, громкая музыка без царя в голове, караоке… И все равно я шла по набережной среди вечерней толпы, счастливая и расслабленная. Внезапно огромный и страшный мужик – наехал и сшиб меня скалоподобным торсом, как автомобиль. Я отлетела и упала на булыжную мостовую.

Меня это скорее удивило, чем огорчило. Я молча лежала на камнях, стараясь понять – не сломано ли чего, и не слишком ли треснулась затылком. А каменный исполин – усы подковой – двинулся дальше, рассекая набережную.

Столпился вокруг перепуганный народ.

Тогда я встала, отряхнулась и произнесла фразу, достойную Рины Зеленой:

– Какие твердые бывают люди…

– Главное, – говорю Лёне, – мне совсем не было больно и не было обидно. Как человека собьет машина, а он вскакивает и идет, будто ни в чем не бывало…

– Только без головы, – добавляет Лёня.

P.S. Посылаю тебе – пускай не прохладу (тут под сорок) – но хотя бы прозрачную крымскую ясность, запах полыни, и конечно, моря, моря, моря.

21 августа

Бугрово

Юля – Марине

Складывала дрова в дровяник, очень темный и низкий. Оглянулась – и увидела, что узкий уличный коридорчик между домом Али и мной весь вдруг освещен солнцем, одним порывом, и, видимо, желая восполнить потери и для рождения новых дров, посыпались семена берез, они забили тропинки.

Марина! Прошу вас, глядите внимательней – где и среди кого вы гуляете!

3 сентября

Москва

Марина – Юле

Юлька, я уплываю на Северный Полюс! Дорогами Амундсена, Нансена и Свердрупа – вокруг Шпицбергена, к Земле Франца-Иосифа, ну, и дальше – во льды.

Британская затея. На месяц.

Плывут художники, ученые и музыканты – по одному из разных стран: американская певица, хореограф, композитор, фотограф, режиссер и другие безумные люди. Будут там творить, по дороге исследуя, что творится с Арктикой, защищая моржей, белых медведей, Ледовитый океан и айсберги.

Позвали Тишкова с Луной, но я умолила взять меня тоже – поскольку за сказочника, ты помнишь, северные поморы плахами бились. Да и потом: как я могу отправить Лёню на Северный полюс в такой сомнительной компании? А вдруг он не станет поддевать кальсоны? Пообещала воспеть это мореплавание в самых возвышенных тонах. И они согласились захватить одну моряцкую жену – в порядке исключения.

Уже съездили в магазин «Экстрим» на «Речной вокзал» – закупаем экипировку для грядущей экспедиции. Теплые сапоги, штаны непродуваемые и непромокаемые, термальное белье.

Продавцы иронично спрашивают:

– Вы, случаем, не на Северный полюс собрались?

А мы отвечаем – с характерной интонацией:

– Вы будете смеяться, таки – да!

4 сентября

Пушкинские Горы

Юля – Марине

Марин, вы что, действительно поплывете на АТОМОХОДЕ к СЕВЕРНОМУ ПОЛЮСУ?! Это экспедиция или ледовый поход, что это, рыболовецкое судно? Это же очень долго. Только по Виктору Конецкому я немножечко представляю северные моря, и, разумеется, очень и очень за вас рада.

А у нас все просто – осень. Тоже после жары вдруг резко ветер, дожди и пасмурно. С Ирмой гуляем по утрам, и я чувствую себя как Фарли Моуэт – то есть в Канаде: те же сосны и ели, мох, лишайники, вереск, папоротники и волк. И в дождь, и в туманы, и когда солнце сквозь туман и сквозь намокшие ветви сосен – я иду в мокрых сандалиях, босиком, в кармане печеньице для Ирмы. Это наши счастливые часы, и волчик летит сквозь рыжие осенние папоротники.

Гуляли тут на болоте торфяном, сухом, красиво!! Все в вереске, вереск цветет, и еще полно багульника. Следы косуль и лосей повсюду.

Читаю японские стихи и еще Левитанского немного.

Вашу книгу про «Жизнь в лесу» Дэвида Торо.

Веду дневник. Ем бруснику.