И повсюду тлеют пожары - Селеста Инг

– А ты? – спросила она. – Ты бывала в Нью-Хейвене?

Пёрл проглотила кусок омлета и покачала головой:

– Нет, никогда. Мама не очень любит Восточное побережье.

– Вот как, – сказала миссис Ричардсон. Кончиком ножа она ткнула яйцо-пашот, и желток растекся золотой лужицей. – Жалко, что ты туда не ездила. Есть что посмотреть. Культурные места. Несколько лет назад мы были в Бостоне – помните, девочки? Тропа Свободы[34], корабль Бостонского чаепития, дом Пола Ревира[35]. И конечно, Нью-Йорк – вот где есть чем заняться. – И она благожелательно улыбнулась Пёрл. – Надеюсь, когда-нибудь доберешься. Я считаю, молодежи надо путешествовать для расширения кругозора.

Пёрл была уязвлена – миссис Ричардсон это предвидела.

– Да нет, мы много ездили, – сказала Пёрл. – Мы где только не были. Иллинойс, Айова, Канзас, Небраска… – Она помолчала, вспоминая что-нибудь пошикарнее. – Даже Калифорния. Несколько раз.

– Замечательно! – Миссис Ричардсон подлила ей соку из графина. – И в самом деле – где только не были. Ты прямо путешественница. И как тебе? Нравится ездить?

– Да ничего. – Пёрл поковыряла омлет вилкой. – Ну, мы переезжаем, как только мама заканчивает проект. У нее в новых местах рождаются новые идеи.

– Ты растешь настоящей гражданкой мира, – сказала миссис Ричардсон, и Пёрл невольно вспыхнула. – Ты, вероятно, знаешь об этой стране больше любого сверстника. Даже Лекси и Иззи – а мы немало покатались, – но даже Лекси и Иззи были всего в нескольких штатах. – И затем, как бы невзначай: – А где ты жила дольше всего? Там, где родилась, наверное?

– Ну-у. – Пёрл проглотила яйцо. – Родилась-то я в Сан-Франциско. Но мы уехали, когда я была совсем маленькой. Я вообще не помню. Мы нигде надолго не задерживались.

Эти сведения миссис Ричардсон у себя в голове каталогизировала и отложила.

– Придется тебе однажды туда вернуться, – сказала она. – Я очень верю в важность корней. Их знание формирует личность. Вот я, между прочим, родилась в Шейкер-Хайтс.

– Мам, – перебила Иззи, – Пёрл это не интересно. И никому не интересно.

Миссис Ричардсон пропустила замечание мимо ушей.

– Мои бабушка с дедушкой приехали сюда одними из первых, – продолжала она. – Раньше считалось, что здесь сельская глубинка, представляешь? У них были конюшни, и каретные сараи, и выезды по выходным. – Она повернулась к Лекси и Иззи: – Вы-то моих дедушку с бабушкой и не помните. Лекси была совсем кроха, когда они умерли. В общем, они приехали сюда и остались. Верили в принципы, на которых зиждется Шейкер-Хайтс.

– Шейкеры – они же вроде были безбрачные коммунисты? – спросила Иззи, отпивая воды.

Миссис Ричардсон на нее покосилась.

– Вдумчивое планирование, равенство, разнообразие. Они считали всех поистине равными. Передали это моей матери, а она передала мне. – И миссис Ричардсон снова повернулась к Пёрл: – А где росла твоя мать?

Пёрл заерзала.

– Да я не знаю. Может, в Калифорнии? – Она снова потыкала вилкой омлет, уже резиновый. – Она почти не рассказывает. У нее, по-моему, не осталось родственников.

Честно говоря, Пёрл никогда не хватало духу прямо спросить Мию о корнях, а окольные вопросы та с легкостью парировала. “Мы кочевники, – говорила она дочери. – Современные цыгане, вот мы кто. Никогда никуда не ступаем дважды”. А в другой раз: “Мы произошли от цирковых. Бродяжничество у нас в крови”.

– Ты бы выяснила, – встряла Лекси. – Я в том году выясняла, для проекта на День истории. На Эллис-Айленде огромная база данных – списки прибывших пассажиров, судовые манифесты, все такое. Если знаешь, когда иммигрировали предки, восстанавливаешь семейную историю по переписям. Я отследила нашу до кануна Гражданской войны. – Она отставила бокал. – Как думаешь, твоя мать знает, когда твои предки сюда приехали?

Миссис Ричардсон почуяла, что лед под ногами тончает.

– Лекси, ты прямо начинающий репортер, – довольно резко вмешалась она. – Может, тебе в Йеле стоит подумать про журналистику.

Лекси фыркнула:

– Нет уж, спасибочки.

– Лекси, – вклинилась Иззи, не успела мать снова заговорить, – хочет стать новой Джулией Робертс. Сегодня Мисс Аделаида, а завтра – Любимица Америки.

– Заткнись, – сказала Лекси. – Джулия Робертс, наверное, тоже со школьных спектаклей начинала.

– Я бы не против, – сказала Пёрл.

Все посмотрели на нее.

– Что не против? – спросила Лекси.

– Стать репортером, – ответила Пёрл. – В смысле, журналистом. Докапываешься до дна. Рассказываешь истории про людей, отыскиваешь правду, пишешь об этом. – Говорила она пылко, как поистине умеют одни подростки. – Словами меняешь мир. Я бы с радостью. – Она глянула на миссис Ричардсон, и та впервые заметила, до чего огромны и искренни глаза у Пёрл. – Как вы. Я бы с радостью занималась тем же.

– Вот как, – сказала миссис Ричардсон. Ее это взаправду тронуло. На миг почудилось, будто Пёрл – просто-напросто очередная подруга дочери, пришла отпраздновать успех замечательной Лекси, многообещающая молодая женщина, которую миссис Ричардсон могла бы наставлять и воспитывать, полагаясь исключительно на ее потенциал. – Это прекрасно. Напиши что-нибудь для “Шейкерайта”, школьная газета – отличный способ освоить начатки профессии. Будешь готова – может, я тебе с практикой помогу. – Тут она осеклась, вдруг вспомнив, зачем позвала Пёрл на бранч. – Ну, короче, подумай, – договорила она и яростно поболтала в коктейле сельдерейным стеблем. – Иззи, а больше ты ничего не ешь? Только тост с желе? Ну честное слово, так можно питаться и дома.

* * *

По телефону отдел записи актов гражданского состояния в Сан-Франциско нашелся не сразу, но едва миссис Ричардсон отыскала номер и дозвонилась, все пошло как по маслу. Меньше десяти минут – и служащая, ни о чем не спросив, по факсу прислала форму запроса на предоставление копии свидетельства о рождении. Миссис Ричардсон поставила галочку в квадратике “информационные цели”, вписала имя и дату рождения Пёрл, а также имя Мии. Графу “отец”, естественно, пришлось оставить пустой, но служащая уверяла, что и без имени отца бумага прекрасно отыщется, свидетельства о рождении – публичные документы.

– От двух до четырех недель – если оно у нас, мы вышлем, – пообещала она, и миссис Ричардсон вписала свой адрес, приложила чек на восемнадцать долларов и отослала конверт.