Жена для политика - Дениза Алистер

— Но Диллон, ты не… — Она замолчала, догадавшись по выражению его лица, что он ни о чем не забыл.

— Нет, — ответил он, — я не забыл.

Она почувствовала, что он овладевает ею. Сделав несколько движений, он опять отстранился от нее, но теперь уже не до конца. Джесси очень хотела, чтобы он продолжал, но он почему-то этого не делал. Она повернула голову в сторону, коснувшись щекой подушки, и ее взгляд случайно упал на ночной столик.

— Хочешь, чтобы я продолжал? — спросил он, заметив ее взгляд.

— Да.

— Ты будешь первой. — Хотя его руки дрожали, а тело покрыла испарина, она чувствовала, что он полностью владеет собой. — Я никогда не хотел, чтобы ребенок появился на свет случайно. И не хотел попасть в такое положение, когда необходимо жениться.

Едва дыша, Джесси подняла на него глаза.

— Чтобы не было так, как с твоими родителями? — Она провела руками по его бокам, возбуждая его, боясь, что если он перестанет говорить, то вновь оставит ее между небом и землей. Джесси крепче прижала его к себе.

— С ними было по-другому. Они любили друг друга, — прошептал он. — Так мне продолжать?

— Да. — Слово прозвучало как мольба.

— Ты не боишься?

— А ты?

— Мне нечего бояться. Я никогда не занимался любовью без этой штуки, а ты — ни с кем, кроме меня. И если ты не боишься забеременеть, значит, эта штука нам не нужна.

Она посмотрела на него сузившимися глазами.

— Ты меня проверяешь!

— Мне продолжать?

— Да, — резко ответила она.

— А если случится чудо?

— Тогда ты попадешь в такое положение, когда необходимо жениться, — жестко сказала она и, обняв его, притянула к себе.

Диллон жадно приник губами к ее рту и крепко поцеловал ее, ничуть не замедляя при этом движений.

— Я хотел бы воспользоваться этим шансом, — ответил он, позволяя наконец желанию полностью собой овладеть. Оно обрушилось на него лавиной с такой силой, какой он еще никогда не испытывал.

Крепко сжав Джесси в объятиях, Диллон зарылся лицом в мягкие волны ее волос и прошептал:

— И даже не пытайся снова от меня уйти.

— Я думаю, что уже не смогла бы этого сделать, даже если очень захотела.

Она лежала рядом, прижавшись к нему всем телом. Он облегченно вздохнул и прошептал:

— Чтобы ни случилось, я всегда буду тебя защищать.

Он отвернулся и сразу же уснул.

То, что прошлой ночью было сметено волной страсти, вернулось солнечным утром. Джесси сидела на балконе, отрешенно помешивая ложечкой йогурт. Она чувствовала опустошение, пришедшее с первыми лучами солнца.

Что может быть хуже, чем разочаровать любимого? А получилось именно так. Диллон, конечно, мог сказать, что все понимает, что это не имеет никакого значения. Но его действия говорили об обратном. Он хотел ребенка, а человек с его характером без боя не сдается. Эта ночь — только начало. Для него недостаточно просто быть вместе, и когда-нибудь настанет тот страшный день, о котором она даже боялась думать.

Дверь позади нее открылась, и появился Диллон. Он был в халате и энергично вытирал полотенцем мокрую голову.

— Что у нас на завтрак? — Он наклонился и с чувством поцеловал ее в губы. — М-м. Опять йогурт?

— Конечно, я могла бы попробовать что-нибудь испечь, но ты помнишь, что из этого получилось в прошлый раз.

От воспоминания Диллона передернуло.

— А как насчет кукурузных хлопьев?

Несмотря на свое мрачное настроение, Джесси рассмеялась.

— К ним у нас даже найдется немного апельсинового сока.

Он снова ее поцеловал. Этот долгий поцелуй значил гораздо больше, чем простое утреннее приветствие.

— Мне очень не хочется сегодня уезжать, — проговорил он, оторвавшись от ее губ и беря за руку. — Мне о многом нужно поговорить с тобой, о чем мы еще никогда не разговаривали.

Джесси едва не вскочила, пытаясь его остановить.

— Ты опоздаешь. Я приготовлю завтрак, а ты пока одевайся.

— Хорошо. — Он неохотно выпустил ее руку. — Но кое о чем нам надо поговорить сейчас, до моего ухода. Я отдал помощнику ключи от своей квартиры. Он соберет мои вещи, а затем заедет за мной в контору, чтобы отвезти в аэропорт.

Оставив Диллона в спальне, Джесси вышла на кухню и облегченно вздохнула. Она все еще не могла собраться с духом, чтобы бросить человека, который так много для нее значил. И ей очень не хотелось, чтобы он сделал это прощание еще тяжелее.

Однажды он уже сказал, что любит ее, и если он снова это повторит, то у нее не хватит сил расстаться. Они могут остаться вместе, если только решат ничего не менять, не давать друг другу никаких обещаний, если оставят все, как есть.

— Джесси! — видимо, уже не в первый раз повторил Диллон. — Дорогая! — Она вздрогнула от неожиданности и повернулась к нему. — О чем ты думаешь?

— О, ты уже оделся. — Она достала апельсиновый сок и молоко. — Через минуту завтрак будет готов.

Он подошел к ней и, взяв пакеты, поставил их на стол.

— Я перехвачу что-нибудь по дороге. Из-за чего ты так расстроилась?

— Может, ты и прав. Нам и правда нужно поговорить. — Неожиданно в ее глазах появились слезы. — Диллон, я все понимаю. Я не идеал, но во мне есть много хорошего, и я многое могу дать другому.

— Я знаю.

— В этом я не уверена. Тем более не уверена, что ты будешь со мной по-настоящему счастлив. — Диллон подался к ней, но Джесси его отстранила. — Дай мне закончить! Каждый раз, как только у нас возникают проблемы, ты меня хватаешь и начинаешь целовать, после чего нас больше ничего не интересует. Но проблемы остаются, поскольку мы даже не пытаемся их решить. — Пораженный, Диллон остался на месте.

— Какие проблемы?

— Я не могу иметь детей. И со временем это не изменится.

— Я сказал, что с этим все в порядке.

— И сразу попытался сделать меня беременной, — закричала Джесси. В ее голосе была злость и боль, мучившие ее всю ночь. — Ты думаешь, мне не хочется быть той женщиной, которая тебе нужна?! Но я не могу! Ты можешь пытаться изменить весь мир, Диллон, но я не хочу быть одним из твоих проектов. Принимай меня такой, какая я есть, или пошли ко всем чертям!

— Джесси! — Он был поражен и шагнул вперед, протянув к ней руки. Она снова отстранилась.

— Не прикасайся ко мне! — Повинуясь, он остался на месте.

— Со временем все утрясется, — спокойно сказал он, но было видно, чего стоит это спокойствие.

— Не знаю.