Похождения «Подмигивающего призрака» - Валерий Ильичев

— Имеются, как не быть. Значит, мочилово в Москве намечается? Я там никогда не появлялся и местных обычаев не знаю.

— А я на что? Встречу, провожу на адресок и подскажу, о чем у хозяина ювелира надо будет поинтересоваться.

— А как делиться будем?

— Пятьдесят на пятьдесят.

— Гонишь, Пахан. Тебе одну половину, а нам на троих та же доля?

— Так, замысел и наводка от меня приплывут. К тому же личное знакомство с хозяином повышает мой риск вернуться в зону.

— Если ты с ювелиром дело имел, то зачем темнишь? Ясно, что мочить терпилу придется, как ни крути. А на вышак подписываться за половину добычи на троих мне не с руки. Делить будем честно по четверти на брата. Иначе ищи других подельщиков.

Пахан недовольно поморщился:

«Этот злобный и жадный парень не понимает, что делить украшения придется на глазок. Он же стоимости драгоценных цацек не знает. А мне главное — мой брюлик при дележе заполучить. За все остальное поспорю только для виду».

Приняв решение, Пашка дальше спорить не стал:

— Ладно, ты прав, Купорос. Там на хате золота на всех хватит. Торговаться не будем.

— А как в хату проникнем?

— Там у ювелира одна моя вещь в залоге осталась. Скажу, что выкупать пришел. Вас со мной рядом быть не должно. Войду туда один. А затем изловчусь и дверь изнутри открою. Вы будете ждать наготове снаружи. Все понятно?

— А кто терпила? Может быть, уважаемый среди блатных барыга? Помимо мусоров наживешь себе могущественных врагов.

— Об этом не беспокойся. Работает он на Арбате в ювелирной мастерской. Скупает у фартовых понемногу рыжье да переделывает, чтобы опознать невозможно было.

— Живет там же?

— Нет, в районе Самотеки. Да тебе-то это зачем, если Москвы не знаешь? К тому же без меня в хату не войдете.

— Просто подумал, что можно взять у терпилы ключи от мастерской и еще там поискать.

— Сам знаешь: фраера жадность губит. Нам хватит и того, что на хате возьмем.

— Ладно, считай, договорились. Как освобожусь, заедем в Воронеж. Возьмем двух моих знакомых, дерзких братьев. Они в деле проверены и кровью повязаны. Не подведут. И рванем в Москву.

Пашка был удовлетворен результатом переговоров. Он рассчитывал при дележе имущества ограбленного ювелира обмануть простодушных парней из провинции и вернуть себе дорогостоящий бриллиант. Пашке было невдомек, что Купорос, предоставив ему сыграть лишь роль отмычки для проникновения в квартиру жертвы, не собирался оставлять его в живых. Дерзкий уголовник в прошлом участвовал в двух разбойных нападениях с убийствами и крови не боялся. Купорос не сомневался, что оставшиеся на воле его соучастники братья Козловы, державшие в страхе целую окраину Воронежа, не задумываясь, по его указанию безжалостно зарежут Пахана, задумавшего заграбастать себе значительную часть похищенных драгоценностей. Оставалось только ждать освобождения из колонии.

Но случайное стечение обстоятельств внесло коррективы в планы уголовников. За две недели до освобождения Пахана его отправили вместе с другими зэками на подготовку брёвен к сплаву вниз по реке. В предвкушении освобождения Пашка позволил себе расслабиться. Немного потаскав тяжелый кругляк, он спустился вниз к воде и свернул толстую цигарку из крепкой махры. Ярко светило солнце, после суровых морозов теплые лучи приятно ласкали обросшее щетиной лицо. Легкая дремота заставила прикрыть веки. Сквозь затуманенное сознание к нему издалека долетели встревоженные крики. Но не хотелось отказываться от приятной истомы отдыхающего после тяжелой физической работы тела.

Крики приближались, становясь все грознее. Наконец до его ушей донесся приближающийся грохот. Пашка в испуге обернулся, увидев катящиеся вниз из плохо закрепленного и рассыпавшегося штабеля бревна, хотел отскочить, но не успел. До бежавших к нему на помощь зэков донеслись треск безжалостно разламываемых костей и невольный крик боли смертельно искалеченного человека. Последним, кого увидел Пашка в окружающей толпе, был Купорос. В его жестоких немигающих глазах не было сочувствия к чужой боли. Отвернувшись от наполовину погребенного под огромными кругляками переломанного тела несостоявшегося подельника, Купорос отошел в сторону.

Гибель Пахана не внесла серьезных изменений в его планы:

«Жаль, конечно, что урка откинулся раньше времени. Но вычислить ювелира в Москве я смогу и без него. Пахан проговорился, что тот работает в ювелирной мастерской на Арбате, а живет на Самотечной улице. Этого вполне достаточно. Вот только проникнуть в хату без Пахана будет трудно. Но ничего, что-нибудь придумаем».

Прозвучала резкая команда построиться для переклички: охрана боялась возможного побега во время переполоха, возникшего при гибели зэка. Убедившись, что все на месте, охранники повели осужденных к лагерным баракам. Вышагивая в строю, Купорос расчетливо прикинул:

«Заеду за Козлами в Воронеж, и, не заходя домой, отправимся в Москву. У братьев там тетка где-то живет. Будет где остановиться».

До освобождения Купороса оставалось менее месяца.

Домашний адрес ювелира бандиты вычислили легко. Михаил Григорьевич и через двенадцать лет продолжал успешно трудиться в этой мастерской. Проследить за ним оказалось делом несложным. Теперь, когда Купорос и его подручные определили, где он живет, за его квартирой установили наблюдение: надо было узнать, с кем живет намеченная жертва и когда ювелир бывает дома. Узнав, что Михаил Григорьевич проживает только вдвоем с женой, Купорос понял:

«Хлопоты предстоят нетрудные: двух немолодых людей завалить несложно. Вот только как проникнуть без шума внутрь хаты? Мои костоломы Козлы способны только кулаками махать, а не замки открывать».

Купорос не знал, на что решиться. Но на третий день наблюдения проблема решилась сама собой. Купорос сидел на скамеечке во дворе дома ювелира и вел наблюдение за подъездом. Внезапно дверь открылась, и на улицу вышла эффектная стройная блондинка, одетая по последней моде. Молодая женщина шла плавно, без всякого напряжения, ловко передвигаясь на высоких каблуках. Вся ее манера держаться невольно дразнила провожающих взглядами красивую женскую фигуру мужчин. Нечто неумолимо знакомое промелькнуло в памяти Купороса:

«Неужели это моя землячка Зинка по прозвищу Актриса? Тогда, в последний год войны, подсела с нами за кражу из заводской столовой и пошла на реальный срок в зону. По физиономии точно она, а по фигуре и манере одеваться не скажешь. Нет, все-таки это Зинка! Надо с ней переговорить. Я ведь ничего не теряю».

Купорос догнал женщину и крепко взял за локоть:

— Привет, Зинуля! Давно не виделись. Лет уж двадцать пролетело. Как живется-можется в Москве?

Глаза женщины недовольно сузились, но она умела владеть собой и потому произнесла намеренно спокойно, словно только вчера рассталась с прежним своим подельником: