Шерше ля фам - Алина Весенняя

Возможно, таким образом природа предлагала ей родить еще одного ребенка и погрузиться в заботы по его выращиванию.

Но ни возраст, ни здоровье, ни ответственность перед старшими детьми не позволяли ей сделать этот шаг.

А гормоны бурлили! А мозги не позволяли ей пуститься во все тяжкие, наращивая одно противоречие на другое.

Несколько лет Влад оттягивал на себя Аллочкину энергию. Он был силен и смог поработить ее своей волей. Несколько лет подряд женщина, как послушная собачонка, бежала к нему только по одному небрежному свистку, пока любовь, граничащая с безумием, не накрыла ее с головой.

Любая нестандартная ситуация, как долго бы ни существовала, начинает тяготить и стремится в своем разрешении к общепринятым канонам того общества, в котором живет и существует индивидуум.

Уже прошли и шесть месяцев страсти, и три года любви, и еще год безумной любви. Отношения стали превращаться в ежеминутную потребность, в непреодолимую зависимость, в ломку.

Нужно было что-то решать. И каждый сделал свой выбор самостоятельно. Аллочка выбрала семью, боль и одиночество, а Влад – семью, работу и секретаршу, потакающую его склонности к групповому сексу.

Он зажил спокойно и весело, а она тоскливо, больно и одиноко. Нескончаемое чувство боли совсем измотало ей душу. Так же, как когда-то любовь, боль захватила ее полностью. Но еще большая боль от скоропостижного ухода мамы дожгла ее душу до конца и на целый год превратила в выжженную пустыню.

И только ее Муза была рядом, согревала своим крылышком и собирала невидимые слезы в грустные рифмованные строки. Забота о семье, доведенная до автоматизма, на целый год стала ее единственным занятием. Но именно в труде и в творчестве возрождаются разбитые сердца.

Через год дышать стало легче, и солнце снова засияло прежним ярким светом. Человек не то чтобы смиряется с потерями, он просто привыкает с ними жить, оставляя их в параллельных измерениях, невидимыми для окружающих, но ощутимыми для себя.

Время от времени Влад виртуально появлялся в жизни Аллочки и предлагал секс втроем: с ним и его новой подругой. Такой цинизм очень коробил Аллочку. Ведь она все еще где-то в глубине души любила его.

Несколько лет постоянной сердечной боли и внутренней борьбы только притупили это чувство, которое существовало, скорее, на клеточном уровне.

Когда Аллочка включала мозги, она не могла понять, за что именно любила этого мужчину.

Ведя внутренний диалог, она спрашивала себя:

– За что ты его любила? Он дарил тебе цветы?

– Нет.

– Может, подарки?

– Нет.

– Может, заботился о тебе?

– Нет.

– Помог в твоих проблемах?

– Нет.

– Вел с тобой доверительные беседы?

– Нет.

– Был безумно красив?

– Нет.

– Наделен необыкновенной потенцией?

– Нет.

– Или он поговорил с тобой при расставании, успокоил тебя?

– Нет.

– Тогда за что ты так долго и так сильно любила его? Может, за наглую уверенность в себе?

– Да!

– За его сумасшедшую энергетику, которая, соединившись с твоей, позволяла тебе бродить по вселенским просторам?

– Да!

– За его веру в твой талант с момента его зарождения?

– Да!

– За то, что, попавшись на его удочку, ты умирала от счастья только от одной мысли о нем?

– Да!

Да уж, кто поймет этих женщин и природу их любви…

Аллочка сделала небольшой перерыв в своей профессиональной деятельности и полностью отдалась творчеству. Этот год у нее выдался крайне успешным и плодовитым.

Из печати вышло два сборника стихов, и вот-вот должна была выйти книга эротической прозы.

Чтобы расширить свои познания в литературе, она посещала шестимесячные воскресные курсы по прозе при МГО СП России.

Чаровница-весна дышала свежестью на московских улицах. За окнами стояла середина апреля. Птички весело щебетали, а солнце щедро разбрасывало веснушки на носы детворы.

По стечению обстоятельств курсы проходили в здании, которое находилось в том же месте, что и дом Влада. Каждый раз, идя на занятия, Аллочка вспоминала своего бывшего возлюбленного. Она не раз, потеряв голову от любви, торопилась к нему на свидание по этой старой московской улочке.

Преподаватель рассказывал о роли главного героя в произведении. Слушатели принимали самое активное участие в обсуждении этого вопроса. Аллочкин мобильник пискнул, сообщая о приходе СМС.

«Привет! Как дела?»

Это СМС было от Влада. Не задумываясь, Аллочка ответила.

«Привет! Все о’кей! Хочу тебя!»

«Ты где?»

«На курсах, рядом с твоим домом».

«Давай увидимся».

«Давай!»

«Ты когда освобождаешься?»

«В 15 часов. Давай на остановке возле ЦДЛ».

«Хорошо! До встречи!»

«До встречи!»

Больше Аллочка ничего не слышала из слов преподавателя. Они с Владом не виделись около четырех лет. Как же она любила его! Боже, как же сильно она любила его! Как же она страдала после того, как прекратились их отношения! И вот сегодня они снова увидятся, а ведь она думала, что уже никогда с ним не встретится. Воистину пути Господни неисповедимы…

Ровно в 15 часов Аллочка сидела на пустой автобусной остановке. Влад пришел вовремя. Он почти не изменился: та же лукавая улыбка, та же комплекция, только немного уставший вид и темные круги под глазами свидетельствовали о его крайней усталости или перенесенной болезни. И больше не было его фирменного кривого переднего зуба, и губы в профиль уже не напоминали клюв птички. Обычные зубы, обычные губы, и никакой изюминки.

– Привет! – весело поздоровался Влад, как будто и не было этих четырех лет разлуки. – Что, все так же мужички не дают прохода?

– Привет! – улыбнулась в ответ Аллочка. – А причем здесь это?

– Притом, что ты почти не изменилась.

– Не знаю я никаких мужичков, и вообще, никого у меня нет. Да, я такая, как и была, вот только волосы короткие.

– Тебе идет.

– Надеюсь. Ну что, пойдем посидим где-нибудь в кафе?

– Я не взял денег.

– Так и быть, угощаю.

– Спасибо! За мной должок!

– Договорились!

– Здесь недалеко есть «Шоколадница». Подойдет?

– Конечно.