Гончие псы Гавриила - Мэри Стюарт

– Я тоже думала, что она там может быть. Как раз собиралась посмотреть, когда меня поймали собаки. Думаешь, Джон Летман прошлой ночью тоже пришел с острова?

– Можешь смело спорить на последние ботинки.

– Но почему он этого не сказал? Зачем врать? Это так важно?

– Только в том случае, если хотел скрыть от тебя проход под озеро.

– То есть боялся, что я обойду его и отправлюсь прямо к бабушке?

– Может быть. Но вряд ли стал бы до такой степени стараться скрыть что-то малозначительное, как ты думаешь?

– Наверное. И вообще-то я могла найти сама. Он не запрещал мне здесь гулять.

Мы уже выбрались на тропинку, после кустов казалось, что очень светло. Чарльз спросил:

– А почему ты раньше не пошла на остров? Я бы полез туда первым делом, там очень романтично.

– Я собиралась, но когда увидела мост… А, понимаю, ты думаешь, что он на это и рассчитывал. Я, может быть, и могла бы сама перебраться через сломанный мост, но казалось, что он не стоит такого беспокойства.

– Так оно и есть. Если только ты не дико проницательна и любопытна, что маловероятно, у него не было оснований особо беспокоиться. И даже если бы ты туда запрыгнула, вряд ли ты бы додумалась, что за панелью скрыт проход.

– Но если так важно, чтобы я не нашла лестницу, зачем помещать меня в этот двор? Понятно, что это может быть единственная нормальная спальня, но если это важно…

– Просто потому, что это сераль, сконструированный, как пятизвездная темница. В каждом другом углу дворца, очевидно, имеются миллионы входов и выходов, поэтому он засунул тебя сюда, придумал историю про кровожадных собак и тем тебя здесь удержал. Более того, внизу лестницы мы, скорее всего, обнаружим еще одну дверь, которую и забыл закрыть Яссам, а сейчас-то она точно заперта.

Я посмотрела на него, но фонарь был выключен, и я не видела его лица.

– А если так и случится?

– Ну… – сказал кузен, и на этом и остановился.

Я резко спросила:

– Ты не хочешь сказать, что способен взломать замок?

Он засмеялся:

– Мне удалось пробудить в тебе искренне восхищение первый раз с тех пор, как я взорвал карбидом дверь чулана с яблоками. Кристи, сладкая моя, ты же прирожденная гангстерша. Все Мэнселы рождаются со способностью ко взлому любого замка.

– Ну естественно, но… Дело в том что здесь действительно происходит что-то не то. Я не успела тебе сказать, но днем я видела на Халиде рубиновое кольцо бабушки Ха. Помнишь его? И они с Джоном Летманом точно любовники и, судя по всему, не обращают особого внимания на бабушку, что выглядит довольно странно после того, как они были так внимательны к ней при мне прошлой ночью.

Я быстро рассказала ему о маленькой сцене, которую наблюдала днем. Чарльз слушал, даже при лунном свете видно было, как сосредоточенно, но когда я закончила, ничего не добавил, а медленно пошел вдоль аркады.

Я продолжила:

– И зачем он мне врал? Должна быть какая-то причина, чтобы скрывать, как он сюда попал и собаки тоже. И он так подчеркивал, как они злы, и как опасно выходить ночью. Он все время, предостерегая, повторял, что ночью они на свободе.

– Может, хотел, чтобы ты не вылезала, пока он развлекается с девушкой.

– И не выдумывай. Он этим занимался днем, когда я гуляла свободно. В любом случае, дворец достаточно велик. Чарльз, она правда надела на себя это кольцо, и если ты спросишь…

– Помолчи минуту, я хочу включить фонарь. Что-нибудь слышишь?

– Нет.

– Тогда постой снаружи и послушай, пока я буду внутри искать веревку. – Он исчез за дверью.

Я задумчиво смотрела ему вслед. Не видела его четыре года, но до сих пор понимала каждый оттенок его интонаций не хуже своих. Он что-то знал или думал, но хотел от меня скрыть. Неплохо умеет лицемерить, но меня ему не обмануть. Он что-то вдруг пробормотал. Я спросила:

– Нашел?

– Нет, только короткую, как собачий хвост, и не прочнее паутины, но, может быть, и она пригодится. Подержи фонарь, пока я проверю… Хорошая девочка. Ну и грязная же она. Но, в конце концов, я и не с Эвереста собираюсь слезать, поможет. – Он вышел из комнаты, отряхивая пыль с рук. – А теперь надо умыться и ждать. Часа, наверное, хватит. Мне нужно убраться отсюда до восхода солнца. Очень может быть, что Нар-Эль-Сальк уже вернулся в свои берега, но в любом случае его надо пересечь так, чтобы меня никто не видел.

– А где ты оставил машину?

– Примерно на полмили ниже деревни. Там я смог съехать с дороги и спрятать ее. Думал провести остаток ночи в машине, чтобы прийти за тобой утром прямо к воротам, но все-таки кто-нибудь ее может увидеть, а Насирулла расскажет об этом прежде, чем ты уйдешь. И если я когда-нибудь собираюсь встретиться с бабушкой Ха, лучше этим не рисковать… Поэтому я велел Хамиду приехать за тобой утром в девять тридцать, а сам буду ждать в Бейруте. А теперь, моя Кристи, покажи ванную комнату, будем слушать соловьев и сортировать отмычки.

O softly tread, said Christabel.

S.T. Coleridge: Christabel

Но они вовсе и не понадобились. Когда мы отправились в путь, месяц поднялся высоко над деревьями, при его слабом свете мы еще раз форсировали мост и прошли в павильон. Разукрашенная дверь тихо отворилась, Чарльз закрепил ее камнем. Фонарь светил в черный провал, мы отправились вниз по спиральной лестнице. Мимо мелькали картины. Величественные здания и минареты, кипарисы, газели, арабские скакуны, фруктовые деревья и поющие птицы… Внизу дверь. Закрытая, естественно. Она выглядела массивной и непроходимой, но когда Чарльз прикоснулся к ней рукой, она неожиданно тихо открылась. Так же хорошо смазана, как верхняя.

Крючок отсутствовал, место, где раньше был замок, заколочено куском дерева. Этот разбитый замок, наверняка, часть истории дворца. Дверь позднее укрепляли, вставили новый замок, но он не может быть крепче того, к чему приколочен, а во дворце разваливалось все. Замок-то был на месте и заперт, но та его часть, которой следовало удерживать задвижку, оторвалась и болталась на бесполезном винте. Так, значит, и собаки вошли. Может быть, они даже сами сломали замок, причем прямо сегодня, иначе его бы наверняка уже починили. Точно, повреждение недавнее, осыпавшийся мусор так и лежал на полу. А когда Чарльз посветил туда фонарем, я увидела даже выпавший винт.

– Повезло, – сказал он.

– Спасибо гончим Гавриила, – прошептала я. Он улыбнулся и кивнул. Мы вошли в дверь.

В огромном сводчатом проходе свет фонаря просто терялся, до потолка не доставал. Мы попали в подземное помещение в форме буквы «Т». Наша дверь находилась в середине верхней планки, в нескольких ярдах слева открытая арка уходила в темноту, оттуда дул слабый, но свежий ветерок. Прямо перед нами, перекрывая верхнюю перекладину буквы, находилась другая дверь. Как и главные ворота дворца, она была бронзовой, старательно выделанной. Ее поверхность, несмотря на возраст, сохранила шелковую красоту обработанного вручную металла. С обеих ее сторон расположились резные металлические подставки, раньше в них, очевидно, вставляли факелы. Ниже в стену до высоты человеческого роста углублялись темные ниши. Изогнутая арка сохраняла следы краски.