Ведьменыш - Олег Шишкин

Все, что говорил полковник, казалось какой-то параллельной историей и фантастическим кошмаром который тем не менее сводил линии многих необъяснимых событий и убеждал Николая в реальности того, что еще недавно могло быть только осколком чудовищного ночного бреда. Все разговоры, которые они вели с Олей тогда в машине, начали материализоваться, словно это обсуждение запустило неведомую программу событий, и программа теперь распоряжалась своими персонажами так, как считала нужным.

Ощущение только усилилось, когда полковник Шершень произнес с интонацией посвященного в страшную тайну:

– Свой язык они называют ибирбий, а себя богенами. Коротышки прилетали к нам и раньше – пятьсот лет назад высаживались в пустыне Наска в Перу и занимались там космической навигацией… А теперь они возвращаются. И самое неприятное – богены пытаются контролировать наши ядерные исследования. Их корабли чаще всего замечают у атомных объектов, а здесь, в области, их сам знаешь сколько…

«Строго секретно.

В штаб ВВС.

24 июня

Время – 22.34

С юго-запада, со стороны Башкирии вновь зафиксирован светящийся НЛО в виде шара яркого лунно-белого цвета, расположенного на острие общего свечения. Путь объекта пролегает на север над Миасской долиной.

Время – 22.40.

Неизвестное устройство снижается в восточном направлении над территорией машгородка в сторону Ильменского заповедника. За шаром распространяется инверсионный след в виде светящегося алого марева и расплывающихся лучей красного цвета.

Объект двигается бесшумно. При его вхождении в облако, расположенное по курсу движения, наблюдается эффект «закипания» воздушной среды вокруг оболочки аппарата.

Лейтенант П.Соболев

Сверено с рапортом дежурного в/ч 25840.

Начальник в/ч 25840 полковник

Г.Шершень».

Когда Тамару Васильевну привезли в областную психбольницу в поселок Новогорный, она растерялась. Ведь фельдшерша обещала, что сынка Алешеньку, конечно, заберут, как только найдут машину, и тогда привезут к ней и бабушка будет за ним присматривать!

Присмотрела! Как же!

Обманули и оставили бедного малютку помирать на кровати.

Горько заплакала Тамара Васильевна, принялась изливать душу медсестре, но в тот момент бабушку уже раздели и принялись выкладывать на покрашенный суриком стол больничную одежду слоновых размеров: халатик серого цвета и стираную-перестиранную ночнушку.

Да потом еще силком заставили надеть бескаблучные тапки, противно пахнувшие то ли жучками, то ли карболкой, переписали все вещички в акт и под грубый погоняй, толкая, повели в душевую. И только тогда, когда медсестра принялась больно хлестать ее струей воды, под напором вырывавшейся из шланга, Тамара Васильевна загоревала по-настоящему. «Вот ведь – боролась с голодом, хлеб в миске размачивала, а не помогло, лоб вашу мать, – сокрушалась она. – Погибнет дитя с голодухи и от врачей проклятых, которых она так справедливо боялась».

После «купания» бабушку остригли тупыми ножницами, да еще неумеха клок волос вырвала!

Тамару Васильевну определили в палату, и она заняла кровать рядом с низкорослой женщиной в бумажной короне. Та представилась ей Анной Австрийской. «Королева», высокомерно улыбаясь, предложила бабушке лежавший на тумбочке мармелад в форме сердечек. Вот что было дано бабушке взамен маленького сынка и откровения на балконе.

Взяв мармеладину, Тамара Васильевна призналась Анне Австрийской: «У него были такие умные глазки. Жалостливые глазки-то. Сам-то смотрит, будто чего сказать хочет, а не может. И только что-то по-своему, по-детски, повизгивает, лопочет, свиристит…»

Анна Австрийская слушала-слушала бабку Тамару, а потом призналась, что и у нее почти такая же история. И что в дурку она попала из-за любви к детям. Приехала как-то во Владивосток к деверю и пошла на набережную погулять, а там ужас что творится – тонет баржа, груженная младенцами, и все они русской нации. Этих детей в количестве двухсот штук похитили американцы для опытов, а потом раздумали и решили всех потопить.

– Чего их жалеть-то, русичей? – горько взвыла Анна Австрийская.

Чем дело закончилось, Тамара Васильевна так и не узнала – фельдшерица позвала бабушку в кабинет к лечащему врачу.

Доктор Вагнер встретил ее сухо, расспросил о родственниках и прежней жизни, о работе, поинтересовался, не было ли сотрясений. Что-то себе записывал во время разговора…

Собственно, на доктора он походил мало. Лет сорока, весь седой, но с густыми волосами, в изящных роговых очках. В нем было что-то от физика-атомщика, ученого, расщепляющего ядра и сочиняющего заумные формулы. Наверное, такие врачи и должны работать в краю, где кругом ядерные объекты, реакторы, ракеты и еще что-то засекреченное-перезасекреченное.

– Будем вас лечить, божий вы наш одуванчик. Лекарства вам давать будем, – сказал Вагнер.

– Опыты на мне будете ставить? Знаю, что задумали. Не буду я пить ваших обезьяньих лекарств, – отрезала Тамара Васильевна.

– Интересно, почему же? – поинтересовался врач.

– Проку от них нет. Вот и не буду. И так отрава кругом – атомы да химия. Все равно подыхать, так лучше уж не морите, а сбросьте с балкона! Таблетки сами жрите – а я не буду.

– Нет, будете! Будете! – скомандовал врач. – Ведь мы вас здесь будем изучать. Вот и будете!

Горько стало от этих слов Тамаре Васильевне. Она сжалась в комок и вдруг твердо и внятно произнесла:

– Хотите вы того или не хотите, но и я вас буду изучать!

– Логично! – согласился Вагнер и тут же помягчал. – Дорогая вы наша, ну как же вы не понимаете! Мы ведь не инквизиция, не гестапо, не НКВД! Полежите, полечитесь и вернетесь домой. Хорошо?

Тамара Васильевна кивнула и заплакала. Она уже понимала, что, может, и вернется, только вот Леха помрет… И зная, что такое смерть без харчей, бабушка просила Боженьку только об одном: поскорее прибрать бедняжку. Не мучить.

Ольга пришла в себя и увидела вокруг гаражи и сараи. Одинокий фонарь освещал это ничем не примечательное место. Оно было Оле совершенно не знакомо.

Девушка не могла понять, как здесь очутилась, и минут пять топталась на одном месте. Напротив стояла четырехэтажная хрущевка из белого силикатного кирпича. Ольга застыла под одним из балконов второго этажа и сама не могла понять, по какой причине тупо уставилась на него.

Ей почему-то захотелось войти в ту самую квартиру с гипнотическим балконом. В голове Оли раздался щелчок, послышалось шипение, и отчетливо прозвучал бесстрастный голос: «Немедленно поднимись… Зайди в первый подъезд и поднимись на второй этаж! Подойди ко второй двери слева и резким ударом ноги выбей ее!»