Зеркало смерти, или Венецианская мозаика - Марина Фьорато

Внимание редактора, очевидно, привлекла аллитерация, и он вынес слова «Мерзавец, а не мастер» в подзаголовок. Леонора проглотила подступивший к горлу ком и стала читать дальше.

«Досаду дель Пьеро можно понять, она стара как мир. „Я обратился к рекламщикам с собственной историей. Джакомо был наставником Коррадино — он научил его всему, что знал. Более того, мастера из рода дель Пьеро работают на заводе по сей день. Я предложил выпустить линию стекла под именем моей семьи, а мне грубо отказали. Предпочли бимбо,[69]которая и в Венеции-то всего несколько месяцев“. Синьор дель Пьеро скептически относится к таланту синьорины Манин. „Она умеет мастерить стекляшки, но на деле у этой английской девицы нет таланта, только длинные светлые волосы“. Особенно неприятно то, что через несколько веков семье знаменитых стеклодувов указали на дверь. „Я пытался раскрыть глаза Аделино, но он уволил меня. Он предпочел свою драгоценную бимбо, потому что она нужна ему в рекламной кампании“.

Мы подчеркиваем, что наша газета не ставила своей целью напечатать жалобу обиженного стекольщика, которого несправедливо уволили. Нам представили документальное свидетельство предательства Коррадо Манина. Историки назовут его источником.

Эти откровения, несомненно, смутят синьора делла Винью, выбравшего своим слоганом: „Стекло, которое построило Республику“. Эта фраза, должно быть, звенит сегодня утром в его ушах. Возможно, потому он и отказался ее комментировать. Читатели склонны предположить, что кампанию прикроют».

— Это правда? Вы отменяете кампанию?

Аделино отвернулся от окна. Лицо его было мрачным.

— Что еще я могу сделать?

Он взял из ее рук газету и хлопнул по странице. На Леонору смотрел черный заголовок «ПРЕДАТЕЛЬСТВО НА МУРАНО». С одной стороны от заголовка поместили изображение десятилетнего Коррадино, с другой — была она сама, в жилете и джинсах, возле печи.

На нее обрушилось море и поглотило в бушующих волнах.

Меня сейчас вырвет.

Она выскочила из комнаты, пробежала по цеху, и на набережной ее в самом деле вырвало. Откуда ей было знать, что четыреста лет назад Коррадино тоже стошнило, прежде чем он стал предателем?

Леонора стояла возле университета Ка'Фоскари в Дорсодуро. Она пришла повидаться с профессором Падовани. В городе он был единственным связующим звеном между ней и ее семьей, ее прошлым.

Накануне, после сцены в стекловарне, она приехала домой подавленная, тошнота не отступала. Даже приветливые ночные огни Сан-Марко не улучшили настроения. Леонора вышла из лодки на причале «Ферровия» и подождала, что делала редко, вапоретто № 82, который должен был доставить ее по Большому каналу к Риальто. Когда вапоретто причалил и лодочник ловко привязал лодку, она впервые за несколько недель вспомнила о Бруно. Присутствие отца, само его существование казалось призрачным в сравнении с тем, что связывало ее с Коррадино, умершим несколько столетий назад. Она ясно ощутила, как сильно зависит от него, как гордится им и даже любит. Она не могла перенести обвинение в предательстве, словно оно направлено против ее отца. Родной отец, в ее представлениях, принадлежал только матери. Леонора никогда его не видела. Их связь оставалась чисто биологической.

Моя связь с Коррадино, как ни парадоксально, кажется более реальной.

И вот Роберто дель Пьеро покусился на эту связь, связь через столетия. Леонора чувствовала себя уязвимой, выставленной напоказ. Даже серебристые дворцы, стоящие в полутьме вдоль канала, не давали ей прежнего успокоения. Осень внесла свои коррективы: туристы разъехались, и приветливые фасады дворцов погрустнели, они напоминали лица, с которых схлынул румянец. Нарядные окна смотрели пустыми негостеприимными глазами. Если Коррадино предал Венецию, то какие секретные переговоры он вел, с кем встречался в этих домах? Она вышла на Риальто и побрела по сумрачным переулкам к Кампо Манин. Волнение ее усилилось, ей начало казаться, что за ней следят, что кто-то тихо крадется за спиной. Леонора чувствовала себя запятнанной обвинениями, выдвинутыми против Коррадино.

Если он виновен, город помнит и проклинает меня вместе с ним.

Леоноре казалось, что камни, те, что совсем недавно приветствовали ее, теперь отвергают ее. Даже когда она пришла на Кампо Манин, ощущение слежки не покинуло ее. В изящных тенях как будто что-то скрывалось.

Не смотри теперь…

Леонора выбранила себя. Она боялась не красного гнома,[70]а Роберто дель Пьеро. Она погубила его карьеру, прервала его династию. Он мог, конечно, работать где угодно, но она оказалась кукушонком, выкинувшим его из родного гнезда.

Леонора побежала по еще теплым камням площади, зашарила в сумке в поисках ключей. Ей, точно ребенку, казалось, что она убегает от невидимых убийц.

Если только успею добраться до двери…

Леонора вставила ключ в замок, ожидая, что чья-то рука ухватит ее за рукав или вцепится в горло… с трудом справилась с замком, отворила дверь и буквально ввалилась в дом. Она повернулась спиной к двери и постаралась отдышаться. Через несколько секунд она услышала, что звонит телефон. Дрожа, она вошла в кухню и взяла трубку, но услышала не хриплое дыхание киношного убийцы, а его голос.

— Алессандро!

Леонора рухнула в кресло и зажгла лампу. Комнату залил свет. Она слушала долгожданный голос, и тени дневного кошмара развеивались.

Он рассмеялся, услышав ее страстное восклицание.

— С вами говорит детектив Бардолино.

— Ты сдал экзамен!

— Да. — В его голосе звучала гордость. — Я пробуду здесь еще неделю, а потом вернусь в Венецию.

Она не могла портить ему настроение своими проблемами. «Иль гадзетино» была местной газетой, и новость о ее унижении и об испорченной репутации Коррадино до Виченцы еще не дошла. У нее будет время обсудить с ним все с глазу на глаз. Она вдруг ощутила себя страшно усталой, чувство стыда мешало ей сказать Алессандро о своем опороченном предке. Тот говорил об учебе, об экзамене, и Леонора чувствовала, как страх и паника отступают. Он окружил ее своим разговором, ей стало спокойно, словно в колыбели. Конечно, Коррадино — не предатель. Этого не может быть. Это просто слух, распущенный его соперником. Да и какое это имеет значение? Коррадино давно умер, и за него говорят его работы.

Нет, это имеет значение. Я хочу все знать, хочу быть уверенной.

Вдруг в памяти всплыли давние слова Алессандро.