Отвергнутый дар - Ольга Володарская

– Сначала-то она обрадовалась, но когда Василий стал приставать к ней с расспросами и просьбами продемонстрировать свои способности, твоя бабка рассердилась. Причем больше на меня, чем на него.

– За то, что привезла его?

– За то, что связалась с ним. Ты же, говорит, хотела жить как все. Ты от семьи своей, можно сказать, отреклась. Отчий дом покинула. Так и живи как все. Мужа обихаживай, борщи ему вари, носки вяжи, а если не хватает чего, любовника заведи. Нормального мужика, а не чудика. И, главное, держи от него подальше дочь, если не хочешь для нее судьбы, похожей на мою. – Дарья тяжело вздохнула. – Я поняла мать и согласилась с ней. Если б мы продолжали общаться с Васей, он тебе мозги бы задурил.

– И ты решила прекратить контакты с ним?

– Да. Но сказала ему об этом не сразу. Спустя неделю после визита к твоей бабке. Мы договорились снова встретиться, но я не пришла в назначенное место. А где мы жили, он не знал. Вечером я позвонила Васе и все сказала. Попросила забыть о нас и не пытаться разыскивать. Он напомнил мне, что является твоим отцом. А я отрезала: «У Нины есть отец. И это не ты!» Вася расстроился очень, но пообещал мне не искать встречи с тобой, пожелал мне счастья и отсоединился. Больше мы не виделись и не созванивались.

– Я видела его. Вчера.

– Как? – всплеснула руками Дарья. – Где?

– Я нашла его умирающего у мусорных баков. Судя по всему, он жил неподалеку.

– Значит, нашел-таки тебя.

– Мам, перед тем как испустить последний вздох, он схватил меня за руку, – понизив голос до шепота, проговорила Нина. – Я почувствовала, как в меня что-то вливается, и потеряла сознание.

– И что это значит?

– Василий мне свой дар передал.

Дарья с жалостью посмотрела на Нину.

– Доченька, не забивай себе голову ерундой. Ничего он тебе не передавал. Просто ты перепугалась, вот и отключилась.

– Но…

– Никаких «но»! – тряхнула головой Дарья. – Не желаю больше слышать о паранормальной ерунде! Ты задала мне вопросы, я на них ответила. Все! А теперь зови своего знакомого. Буду его обедом кормить!

Энгельс зашел в квартиру, разделся. Пальто повесил в шкаф, шляпу положил на полку, предварительно протерев ее. Он купил этот головной убор во Франции. Отдал за него хорошие деньги и ни разу не пожалел. Таких шляп, как у него, он в Москве не видел. Те немногие мужчины, что отдавали предпочтение именно этим головным уборам, носили скромные, если не сказать безликие вещи. Черные или темно-серые. Шляпа же Энгельса была рыже-коричневая, с красной ленточкой. Славин купил под нее песочного цвета пальто, яркий шарф и самому себе казался неотразимым. А вот кое-кто из коллег считал, что пятидесятилетние мужчины должны одеваться не так броско. Но Славина их мнение мало волновало.

Разувшись, он прошел в комнату. При родителях она называлась «библиотекой». Почти все ее стены тогда были уставлены стеллажами. Полтора года назад Энгельс сделал в квартире ремонт и переделал библиотеку в кабинет. Теперь тут было всего два книжных шкафа. А тома с трудами великих вождей вместе со стеллажами перекочевали на помойку. Энгельс хотел пристроить книги в какую-нибудь библиотеку, но от них все отказались. Пришлось выкинуть.

Теперь в комнате стояла современная мебель. Письменный стол, диван, два кресла. Обстановка было небогатой, но уютной. Мебель Энгельс купил добротную, хоть не дорогую. Ему нравился его кабинет. Он проводил в нем много времени. Работал за компьютером, читал. Именно тут он решил повесить картину.

Распаковав, Славин поднес пейзаж к стене. Да, определенно тут ему самое место!

Покупать картину он не планировал, тем более такую дорогую. Но он так хотел произвести впечатление на Нину, что пошел на незапланированные траты. К тому же пейзаж ему на самом деле понравился.

Сходив за дрелью, Энгельс стал сверлить дырку в стене для гвоздя. За этим занятием его застал телефонный звонок.

Номер был незнакомый, к тому же городской.

– Слушаю, – бросил в трубку Энгельс.

– Господин Славин?

– Совершенно верно.

– Здравствуйте, вас беспокоит старший оперуполномоченный Евгений Сычев. Это я вчера с вами беседовал.

– Да, я помню вас, Евгений. Добрый день.

– Можете ответить на пару вопросов?

– Конечно.

– Вчера вы сказали, что не были в квартире Василия, так?

– Именно так. Я подъехал к дому, подошел к подъезду, позвонил в домофон, но мне не открыли…

– А это кто-то может подтвердить?

– Кто, например? – удивился Энгельс.

– Например, кто-то из жильцов видел, как вы стояли у дверей? Нажимали на кнопки, но вас не впустили?

– Нет, у подъезда я был один.

– Жаль.

– А в чем дело?

– Да вот появился свидетель, который уверяет, что вы зашли в подъезд. И дверь вам открыл именно господин Разин.

– Он ошибается.

– Что ж, возможно… Этот человек не видел вас, а только слышал, поднимаясь по лестнице к себе домой – он живет над Разиным, – как Василий говорит в домофон: «Кто там? Энгельс Славин? Заходите, открываю!»

– Как он мог это слышать через дверь?

– Она была приоткрыта. Василий собрался выйти с мусором, но тут зазвонил домофон.

– Уверяю вас, мне Василий дверь не открывал. Да и как он мог, если в тот момент его дома не было?

– Свидетель утверждает, что вы явились не в то время, которое указали, давая показания, а гораздо раньше. На полчаса как минимум.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Энгельс.

– Вот и я… Нестыковочка.

Славин молчал, он не знал, что еще сказать.

– Ладно, будем разбираться, – буркнул Сычев. – Со дня на день вызовем вас. Так что за пределы Московской области выезжать не стоит.

И отсоединился.

Энгельс несколько секунд стоял, тупо глядя в стену, на которую собирался вешать картину. В голове был полный кавардак, Славин не знал, что и думать. Неожиданно пришел испуг. А вдруг он правда приехал к Василию раньше и даже побывал у него дома?.. А потом об этом забыл!

Славин поежился. Не дай бог дожить до такого. Он замечал за собой в последнее время излишнюю рассеянность и забывчивость. Частенько не мог вспомнить, зачем зашел в комнату, и несколько минут ломал над этим голову. А один раз запамятовал, куда приехал. Сидел в машине, смотрел в окно и недоумевал, что он тут делает. Потом до него дошло, что в доме, у которого он припарковался, живет его приятель. И Энгельс приглашен к нему на день рождения.

Он тогда сильно испугался, даже попросил Верещагина положить его на обследование. Но Борис Борисович посоветовал съездить на недельку отдохнуть и только после этого приходить. Причем отправлял он его не в какую-нибудь культурную столицу, а к морю, чтоб лежать, как овощ, на берегу и ни о чем не думать. Славин послушался, поехал в Тунис. Купался там, загорал, ходил на массаж. Вернувшись из поездки, Энгельс понял, что причина его забывчивости не расстройство психики, а элементарная усталость. Причем эмоциональная, накопившаяся за многие годы.