Войны крови. Восхождение - Борис Орлов

Наговоренная вещь!

Внутренне содрогнувшись от омерзения, Сашка приложил наговоренную куклу ко лбу. На секунду перед ним развернулась картина: узкая улица с разбитым асфальтом петляет между одноэтажных домов и упирается в добротные ворота, покрашенные ярко-желтой краской. Видение прошло, но теперь перед глазами появилась тонюсенькая светящаяся ниточка, словно визир в оптике. Лучик. Она тянулась куда-то далеко, уходя за ближайшие дома. Невольно Сашка повел глазами вслед за путеводной ниточкой…

«Что это ты там увидел?» — поинтересовался волк.

Сашка не успел ответить. Распахнулась дверь, и на крыльцо вышла неопрятная тетка в грязно-белом халате с ведром в руках. Должно быть, она собиралась мыть крыльцо, а может, просто хотела выплеснуть грязную воду, ленясь тащиться в туалет. Но, увидев Сашку и Вауыгрра, переменила решение. Она подбоченилась, открыла рот и заорала. Минут пять без передышки и почти не повторяясь, она вопила о том, что вот повадилась всякая шпана лазить в садик, что «гадють, а тут дети», что «тебя, наркомана проклятого, на лесоповал бы — на тебе ж пахать надо» и что «по тебе, кабыздох, живодерня плачет». А на ее крик, больше похожий на рев пароходной сирены, из помещения детсада выдвинулся здоровенный мужик, фигурой напоминающий шкаф, в черной форме охранника.

Неторопливой походкой оживший шифоньер подошел к охотникам, помахивая дубинкой.

— Документы, — не терпящим возражения тоном приказал он и вознамерился дать пинка Вауыгрру.

Наверное, он и попытался бы осуществить свое намерение, после чего на местном кладбище уменьшилось бы число свободных мест, но совершенно случайно перехватил Сашкин взгляд и нестрашное вроде бы движение правого плеча. И замер с отведенной назад ногой. Потом очень осторожно опустил ее. Перевел взгляд на волка. И поймал его взгляд…

…Через десять минут охранник сидел вместе нянечкой возле тумбочки при входе и пил горячий чай из кружки, о край которой лязгали его зубы…

— Понимаешь, Антонина, я ему в глаза посмотрел, а там — смерть. Ты не думай: я на такие глаза еще в Афгане насмотрелся. У капитана одного из спецназа были точь-в-точь такие же. Убил бы он меня и не охнул. Точно тебе говорю. — Он сделал большой глоток из кружки, поперхнулся, закашлялся. — Этот парень тут неспроста ошивается. Вон детишки в прошлом месяце пропали — так это, поди, чин какой из столицы приехал, распутывать, значит. И своих привез, на наших не надеется. Пса его видала? Это ж такой волчара, я тебе скажу… Вот помяни мое слово: скоро у нас тут дела начнутся…

— Слышь, Михалыч, а чего тебе этот парень-то сказал? — поинтересовалась нянечка. — Тихонько так, я и не разобрала…

— Сказал, чтобы я не мешал. А еще велел помалкивать. Ну, да это мы понимаем. Служба…

…По тонкому лучику охотники легко вышли на нужную улицу. Огляделись. Вечер уже окончательно вступил в свои права, но, хотя на улице не было ни единого фонаря, видно было вполне прилично. И не только потому, что оба — и волк, и человек — прекрасно умели ориентироваться в абсолютной темноте. Просто в северных широтах России летние ночи не слишком темные. Вернее, темные, но короткие. «Одна заря сменить другую спешит, дав ночи полчаса».[22]Поэтому, несмотря на позднее время, света было достаточно.

Охотники остановились шагах в двадцати от желтых ворот. Краска на них была веселая, солнечная даже в сумерках, но сейчас она словно издевалась, вызывая ощущение беды и горя. Постояли минут пять, переглянулись. Затем человек шагнул в сторону и практически исчез в синей сумеречной тени, а волк неторопливой рысцой затрусил к воротам, совсем по-собачьи вывалив на сторону малиновый язык.

Возле ворот Вауыгрр приостановился и, словно настоящая бродячая собака, сел, плюхнувшись на задницу. Посидел минутку, поднялся и с видом крайнего равнодушия потрусил вдоль забора. Туда, потом обратно. Из-за забора послышалось неуверенное гавканье. Волк не остановился — даже ухом не повел. Дошел до конца забора, еще раз продефилировал туда-обратно, а затем с беззаботным видом развернулся и так же неспешно двинулся обратно…

«Там несколько Черных врагов».

«Несколько?»

«Не меньше трех, не больше шести. Точнее определить не могу. И несколько человек. И трое предателей…»

«Предателей?»

Волк оскалился:

«Собаки-предатели. Их я возьму на себя».

«Люди — пленники?»

«Не все. Есть люди, которые вместе с Черными врагами».

Сашка тихонько присвистнул. Люди, живущие в симбиозе с оборотнями, — явление не такое уж и редкое, но только не с ликантропами. Вот это редкость — так уж редкость. Ликантроп чересчур жесток, а когда голоден, еще и плохо соображает. Голодный человек-волк запросто может забыть, что тот, кто стоит рядом, — его друг, брат, жена или ребенок. Сожрет и не подавится. Потом, может, и будет выть от горя на луну, но недолго. Ликантропы вообще одиночки по натуре. А тут и оборотней чуть не полдесятка, и еще люди…

«Пленников много?»

«Не знаю. Может, и ни одного. Те, что живут с Черными врагами, тоже чего-то боятся…»

«Не «чего-то», а «кого-то». Нас».

Волк одобрительно рыкнул, соглашаясь с человеком, затем наклонил голову:

«Ну что, подождем темноты или прямо сейчас?»

Сашка задумался. Если пленников нет, то разумнее было бы дождаться темноты. Чтобы точно знать: тот, кто не спит, — враг. Но если есть пленники, то они могут просто не дождаться темноты.

«Сейчас».

Волк кивнул.

«Удачи тебе, брат», — и бесшумно метнулся к забору.

Сашка пожелал удачи Вауыгрру и быстро двинулся к воротам, стараясь не выходить из тени. На ходу взвел пистолет, заранее приоткрыл тубус с катаной. Остановился у ворот.

— Эй, хозяева! — громко позвал он. — Это какой адрес, не подскажете? Заблудился я.

Несколько мгновений за воротами было тихо. Потом беззвучно распахнулась калитка, и оттуда выглянула девчонка лет пятнадцати, хорошенькая, как чертенок. Невысокая, стройная, с короткими темными волосами и большими угольно-черными глазами.

— Заблудился? — насмешливо протянула она. — А какой тебе адрес нужен-то, путешественник?

Краем глаза Сашка заметил, как через забор перелетела длинная серая тень, и напрягся:

— Улица Ленина…

Девчонка рассмеялась:

— Это тебе не ближний свет. Ты бы слушал лучше, когда тебе объясняли. Это, — она повела рукой, — Ленинская улица. А на улицу Ленина тебе крюк — будь здоров какой давать.

Сашка смотрел на девчонку, а сам прислушивался. Все тихо. Значит, Вауыгрр все делает как надо…

— Слушай, парень, — девчонка решительно взяла его за руку, многозначительно пожала, — тебе дорогу сократить можно. Через наш огород выйдешь к ручью, переберешься — там бревнышко лежит — и попадешь на Калинина. А оттуда до Ленина — рукой подать, понял?