Папина содержанка - Дарья Десса

– «По улице Пикадилли я шла, ускоряя шаг,

Когда меня вы любили, я делала всё не так», – напевает мажорка.

Стоп!

– Какая, к хренам собачьим, Пикадилли?! Я в Москву хочу! Мы так не договаривались! – возмущаюсь я. Накамура хлопает глазами. Вернее, это больше похоже на тайное шевеление век. Он явно не понимает причины моего возмущения. Ничего, я тебе сейчас всё объясню.

– Ты чего орешь опять, Отелло? – вальяжно интересуется мажорка. – «Мы так не договаривались», – передразнивает меня. – Твое дело телячье: посадили – лети. Это решение, что мы с тобой отсюда отправляемся прямо в Лондон, искать ту девушку, Наоми, принял твой отец, ясно? А если тебе не нравится что-то, можешь позвонить ему и попробовать покачать права. А я посмотрю, какой из тебя «буровик». Хотя скорее, получится знатный ассенизатор: напряжение большое, а кончится всё фекалиями, – Максим ржет надо мной, даже Накамура улыбается. Сговорились они, что ли?

Я обиженно отворачиваюсь. Без меня меня женили, – вот как это называется. «Сын, я тебя сделаю главой компании», – теперь передразниваю собственного папашу. Так и относился бы, как к потенциальному преемнику. А получается, я тут на птичьих правах. Мотаюсь по миру, подчиняясь чужой воле. Ладно, папенька. Припомню я тебе. «Вот зубы у тебя выпадут, я тебе жевать не стану!», – эту фразу я вспомнил из фильма «Нахалёнок». Видел как-то мельком по телевизору. Неполностью, а этот фрагмент показался очень забавным. Правда, там вместо папаши «дедунюшка», но в моем случае сойдет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Снова аэропорт. Накамура провожает нас поклонами, улыбкой и рукопожатиями, мы уходим в VIP-зал и там дожидаемся вылета. Я, чтобы не торчать рядом с мажоркой, иду рассматривать ассортимент в duty-free. Вообще-то мне особенно ничего здесь не нужно. Хотя нет, в моей жизни есть две женщины, им надо что-нибудь купить с японской символикой. Потому маме я покупаю крошечный складной автоматический зонт, а Лизе – очередную золотую побрякушку – подвеску: дракона с рубиновыми глазками. Не знаю, насколько он действительно драгоценный, но смотрится забавно. По крайней мере, одно радует: здесь не встретить товаров с надписями крошечными буквами в неприметном месте «made in China». Японцы все-таки себя окончательно, как мы уважать не перестали.

Глава 26

Приношу всё купленное обратно, к месту, где мы ожидаем вылета. Мажорка смотрит на мои покупки, уложенные в пакет.

– Мне чего-нибудь купил, Отелло?

– Обойдешься.

– Ах, боже мой! – Максим кривляется, прикладывая руку к сердцу, показушно закатывая глазки и изгибаясь всем телом. – Ты ранил меня в самое сердце, мой господин!

– Выпороть бы тебя не мешало, – говорю я.

– О, господин любит БДСМ? Я не против. Только не слишком сильно лупи, а то следы останутся, – ласково говорит Максим.

– Слов нет, – выдыхаю я раздраженно и сажусь от неё метрах в пяти в кресло. Когда же она, наконец, превратится из чудовища в нормального человека, с которым можно просто поговорить, а? Неужели навсегда она в этой шутовской одежде и маске и никогда не появляется настоящая? Ведь должен же быть хоть один человек на земле, перед которым Максим – искренняя!

Пока и сижу и играю в телефоне, лопая разноцветные шарики (это занятие помогает тратить время, притом совершенно ни о чем не думая), приходит вызов. Опять Лиза. Вот неуёмное создание! Видимо, пришла уже в себя после нашей небольшой размолвки. Нехотя отвечаю на звонок. Придется потратить ещё полчаса на болтовню с ней. Но беседа прерывается гораздо быстрее. Едва Лиза услышала, что я лечу не обратно в Москву, а в Лондон, как она прекратила разговор. Снова обиделась, дура.

Перезванивать не буду. Подумаешь, эка невидаль! Девушка опять в гневе, ей снова не понравилось изменение моих планов. Так что? У неё настроение так быстро меняется, за ним не угнаться. Потому я по этому поводу даже волноваться не стану. Да и вообще. Странные вещи творятся в душе моей. Чем больше я не вижу Лизу, тем меньше у меня воспоминаний о ней. И чем чаще я нахожусь в обществе Максим, тем сильнее меня к ней тянет. Словно магнитом.

Вот почему так? Она мне треплет нервы. Я из-за неё параноиком почти стал. А ещё ревнивцем. Притом понимаю: всё больше меня бесит даже не то, что она изменяет моему отцу с Костей (а про япошек в отеле вообще молчу – наверняка у неё был кто-то!), а то, что она не со мной, а с… другими. Одна половина моей души прямо вопиет: я хочу быть с ней, а другая отпихивается от этой мысли руками и ногами, поскольку она мажорка, а главное – она папина содержанка.

Через десять минут объявляют посадку, и ещё спустя некоторое время мы оказываемся в самой комфортабельной части огромного авиалайнера – салоне бизнес-класса, где буквально утопаем в глубоких мягких кожаных креслах, которые при желании можно разложить так, чтобы они превратились в подобие кроватей. Помнится, у нас дома, когда я был совсем маленький, было кресло-кровать. Правда, мы его почти никогда не раскладывали – оно стояло в гостиной и являлось любимым местом отдыха моего отца. Он каждый вечер занимал его, словно трон, и больше никто и никогда на него не покушался.

Потом кресло обветшало, мы его выбросили и заменили на другое, но в памяти моей оно осталось. Я тоже так хочу когда-нибудь. Чтобы у меня был дом, в нем особенное кресло, предназначенное для главы семейства. И рядом будет сидеть Максим… Ну вот, опять она мне в голову прокралась. Никуда от неё не спрячешься! И на неопределенное время нам предстоит постоянно оказываться рядом. Вот как теперь, например. Нас разделяет всего несколько сантиметров. Она листает какой-то модный журнал на английском языке. Интересно, понимает что-нибудь или делает вид?

– Максим. Макс!

– Чего тебе?

– Ты какой вуз окончила? – спрашиваю я. Мне интересно, да и просто хочется поговорить. Лететь больше двенадцати часов! За это время от скуки с ума сойти можно.

– Досье на меня заполняешь? – улыбается мажорка.

– Нет, просто интересно. Хочу знать, с кем живет мой отец, – стараясь изо всех сил не поддаваться не провокации, отвечаю я.

– С любопытной Варварой на базаре знаешь, что сделали?

– Максим, ты можешь серьезно? Пожалуйста, – практически умоляю.

– Ладно, скажу. Только не удивляйся. Обещаешь?

– Да.

–