Фаина Раневская - Матвей Гейзер

Кандидатура Фаины Георгиевны не вызвала сомнений — к тому времени она сыграла немало ролей в фильмах для детей. На читке киносценария Евгений Львович Шварц воскликнул: «Да кто же, кроме Раневской, может сыграть Мачеху?!» Кто-то из присутствующих, шутя, заметил:

— А если Фаина Георгиевна будет «дописывать» текст за вас?

— Ей я, пожалуй, разрешу. А если она сделает такие дополнения, как в пьесе Билль-Белоцерковского «Шторм», то даже поделюсь с ней гонораром.

Разумеется, Фаина Георгиевна дополнила текст сценария Евгения Шварца. Эти дополнения вошли в фильм, но, правда, в своих переизданиях «Золушки» Евгений Львович их не учел (наверное, не захотел делиться гонораром). Впрочем, фильм живет своей жизнью с дополнениями Раневской. Здесь же отметим: Фаина Георгиевна не просто любила Шварца — обожала. И это было взаимно, как свидетельствует Глеб Скороходов.

Об игре Раневской в фильме «Золушка» лучше всех, пожалуй, написала Елена Юнгер: «С Раневской мне выпало счастье сниматься в картине „Золушка“. Ее требовательность к себе не имела границ — съежившись где-нибудь в углу, прячась от посторонних глаз, она часто сердито бормотала: „Не получается… Нет, не получается! Не могу схватить, не знаю за что ухватиться“… Во время съемок Фаина Георгиевна очень похудела и, гримируясь, безжалостно обращалась со своим лицом. Подтягивала нос при помощи кусочков газа и лака, запихивала за щеки комочек ваты. Все это было неудобно, мешало… „Для актрисы не существует никаких неудобств, если это нужно для роли“, — говорила она».

Играя Мачеху, Раневская в съемочном коллективе «Золушки», как, впрочем, всегда и везде, стала душой компании. Из рассказа Леонида Ривмана, работника киностудии «Ленфильм»: «Фаина Георгиевна была на самом деле не мачехой, а всеобщей мамой. Всех подкармливала, таскала какие-то бутербродики, конфетки. Раневская подбадривала всех участников съемок „Золушки“ не только пищей физической, но и духовной. Сколько замечательных шуток при этом исходило от нее!»

По своей привычке, она активно вмешивалась в процесс съемок, изобретая фразы, жесты, аксессуары, способные, по ее мнению, лучше показать ее героиню, усилить ее восприятие зрителями. В своем дневнике она писала: «В сцене, где готовилась к балу, примеряла разные перья — это я сама придумала: мне показалось очень характерным для Мачехи жаловаться на судьбу и тут же смотреть в зеркало, прикладывая к голове различные перья, и любоваться собой».

Эраст Гарин в 1944 году играл жениха в фильме «Свадьба», где играла и Фаина Раневская. В «Золушке» им опять довелось сниматься вместе. На роль Короля пробовались и другие известные актеры (Ю. Толубеев, К. Адашевский), но режиссер и Шварц предпочли Гарина — он лучше смотрелся в этом комическом и в то же время трогательном образе. Многим зрителям запомнились его слова: «Ухожу! Ухожу в монастырь!» И через пару минут: «Ну, так и быть. Остаюсь на троне… Подайте мне корону!» Рассказывают, что Шварц, увидев эту игру Гарина, воскликнул: «Уверен, другого короля нам не найти!»

Елизавета Моисеевна Метельская поведала мне о том, что Осип Абдулов сожалел, что не может принять предложение Евгения Львовича и Фаины Георгиевны сняться в роли Короля — он тогда был очень занят в своем театре. Раневская говорила: «Хорошо, что ему пришло в голову пригласить вместо себя для участия в этом фильме Эраста Гарина». «Поверьте, он сыграет не хуже меня», — сказал Осип Наумович. Здесь уместно вспомнить строки Евгения Яковлевича Весника, написанные о Гарине: «Одним из самых талантливых чудаков был незаметный в жизни и быту, но только не на экране и сцене, производящий впечатление какого-то недотепы, умнейший Эраст Павлович Гарин. Трогательный, беззащитный фанатик театра и кино, загадочный для одних и очень понятный для других. Человек, по свидетельству хорошо знавших его, не произносивший лишних слов, напрочь лишенный риторичности. Все им произнесенное было всегда связано с конкретными проблемами, всегда относилось к сути режиссерской или актерской работы. Он не говорил лишнего и никогда не врал, следуя словам Монтеня: „Как только язык свернул на путь лжи, прямо удивительно, до чего трудно возвратить его к правде“.

Он был великим профессионалом и не мог себе позволить отвлекаться на треп, лень. Эраст Павлович был человеком размышляющим, и это качество во многом объясняло его замкнутость и малословие. Невозможно представить Гарина, произносящего с трибуны пламенную речь по поводу работы и судьбы каких-нибудь партий. Это было бы гомерически смешно или… трагично!

Еще: он почти никогда не пользовался иностранными словами. Прекрасно обходился родным языком».

Во время съемок «Золушки» — первого советского фильма-сказки — укрепилась дружба Раневской с Гариным, продлившаяся долгие годы. Фаина Георгиевна дружила не только с ним, но и с его женой Хесей Локшиной, которую ласково называла «Хесо» или «Эрасточкой». Гарины были в числе тех немногих людей, к которым Раневская позволяла себе обращаться в трудные житейские часы, минуты. Хочется привести отрывки из писем разных лет Раневской к Локшиной:

«Дорогая Эрасточка!

Очень была рада увидеть Ваши иероглифы, дорогая Хесо. Очень была рада тому, что Вам там хорошо. Вообще, я вижу, что мне осталось в этой жизни радоваться удаче друзей. Других радостей у меня больше нет. И не может быть… В театре я не бываю, — это даже лучше, потому что очень меня мутит от суматохи, сплетен, шипения, страдания неедущих, ликования едущих…

Ваша любящая подруга Фаина.

…А ведь судьба мне — мачеха!»

«Хесо, дорогая, как огорчило меня письмо Ваше, как душа болит, когда думаю о переезде Вашем, хлопотах, с этим связанных, но я не решаюсь Вам посоветовать отделаться от всего юмором. Не лучше ли глазу? По поводу переезда знаю, что в этих случаях надо утешаться тем, что пожар, землетрясение, чума и т. д. еще менее соблазнительны. Так я всегда говорила моему семейству на Хорошевке.

…Обнимаю крепко. Привет Эрасту.

Ваша Фаина».

«На днях явилась ко мне некто Сытина — сценаристка, если бы с ней не было администратора, я бы подумала, что эта женщина убежала от Кащенки, но администратор, ее сопровождавший, производил впечатление вполне нормального сумасшедшего, работающего в кино. Сценаристка объявила, что они с администратором приехали за мной на съемку, которая состоится завтра (?)…

…Я сказала, что не знаю сценария, не знаю роли и не представляю себе, как при этом можно сниматься. Сценаристка пообещала в дороге рассказать мне содержание сценария и роли (!).

На мой решительный отказ пуститься в такую авантюру Сытина стала осыпать меня упреками, сердилась, бранилась, обвинила меня в отсутствии этики по отношению к студии, съемочной группе, режиссуре и пр. А после упреков она снова стала умолять спасти положение и ехать во что бы то ни стало. Вся эта сцена происходила в вестибюле д/л (Дома отдыха Комарово), и многие кинематографисты из „Ленфильма“ стали невольными свидетелями. Я просто вся тряслась от такой неожиданности, от ее напора, от того, что не знала, как избавиться от этой женщины. Знаете ли Вы такого человека — Бориса Михайловича Марголина? Этот добрый человек взял меня за руку, увел в мою комнату, уложил в кровать и укрыл одеялом, потому что меня трясло, а день был жаркий.