Жаб Жабыч и другие истории - Эдуард Николаевич Успенский

профессор в это время гудел. Так гудят трансформаторные будки!

Несметные дивизии комаров слетались на этот гул.

Из ракеты между тем получился склад.

Возникли бетонные столбы с табличками:

ПРОХОД ЗАПРЕЩЁН!

ОПАСНАЯ ЗОНА!

ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ!

СМЕРТЕЛЬНО! СТОЙ!

ПРЕДЪЯВИ ПРОПУСК!

НЕ СТОЙ ПОД ГРУЗОМ!

Ни один нормальный человек не решился бы подойти к этому складу. (Если он умел читать.) И довольный собой Константин Михайлович неторопливо зашагал в сторону ближайшего города. Не будем скрывать, это была Москва.

И не будем затуманивать: через три дня от ракеты Константина Михайловича не осталось ничего, кроме столбов и табличек. Потому что две старшие группы двух детских садов двух ближайших посёлков включились в сбор металлолома.

Глава первая

Происшествие в столичном метрополитене

Это случилось на станции «Киевская». На одной из стеклянных дверей висела записка:

НЕ РАБОТАЕТ

НЕТ ХОДА

Записка держалась, прижатая с обратной стороны длинной метровской щёткой. И всем было ясно, что дверь не работает и что надо бежать в соседнюю. Только одному человеку было неясно. Он думал, что это щётка не работает. Что у неё нет хода.

Непонятливым человеком был дедушка. С одной стороны, пожилой и старенький. А с другой — какой-то совсем новенький, модный, нарядный. Как будто чуть-чуть пластмассовый.

«Это же космический везделёт! — думал он. — В палке набор батареек. Ворс — это дым из движков. На щётку надо садиться, палкой надо рулить».

Дедушка увлёкся. Достал коробочку с таблетками. Проглотил одну и загудел.

Дедушка был необычный. Он был специальный. Он прилетел на Землю в командировку. И, как всякий космический человек, он умел делать то, чего не умеют земляне.

Например, любой из нас может взять карандаш и написать слово «чашка» или может эту самую чашку нарисовать. А космический дедушка, проглотив золотую таблетку, мог создать такую чашку. Прямо у нас на глазах. Вместе с блюдцем.

Он мог создать чашку, ложку, трансформатор, моторный катер, космический везделёт-щётку, троллейбус, электричку, авианосец, стадион «Динамо», космическую ракету, автомат для продажи газированной воды и шесть вагонов канцелярских кнопок. Мог разобрать всё это на мелкие части, раскидать по всему городу, растворить в воздухе. Только нужно было проглотить золотую таблетку и сосредоточиться. Или десять таблеток.

Дедушка проглотил золотую таблетку и сосредоточился. И через две минуты «щётка» работала. На ней можно было летать, а в ближайшем радиомагазине с прилавка исчезли вдруг все микрорадиодетали и вся медная проволока. Но вернёмся к щётке.

Как у нас в каждой деревне или рабочем посёлке ребята и подростки постоянно шастают в разные стороны на мопедах, так и у них, в Брошенных Шариках, все жители с жутким треском носились на таких щётках по своим делам. И по магазинам.

Закончив работу, космический пришелец пошёл дальше. А к дверям метро «Киевская» подбежал начальник станции.

— Тётя Паша! — закричал он начальническим голосом. — Слетайте-ка вы в управление и передайте им заявку на пять километров перил. Наши-то совсем износились.

Начальник любил своё метро. И думал, что все должны любить его точно так же. Но у тёти Паши свои соображения. Она считала, что уборщица в рабочее время обязана разговаривать с дежурной, глазеть на народ, жутко отругивать приезжих с семечками. В крайнем случае, уж в совсем… может подмести пол… Но летать в управление… Уж избавьте. Это уж нахальство!

— Как же! — закричала тётя Паша. — Вот прямо сейчас сяду на щётку и полечу!

Тётя Паша была склочная и вредная женщина. И она любила демонстрировать свою скандальность. Она действительно тут же села на щётку, чтобы придать весомость своим словам, и… немедленно взвилась под потолок.

Нельзя сказать, чтобы тётя Паша была опытным летальщиком на щётках. Её бросало и вправо и влево, от люстры к люстре, и из одного конца станции в другой. В конце концов она врезалась в начальника, и они оба шлёпнулись на пол.

— Караул! — сказал начальник. — Уборщицы летают! — Он подобрал свою начальническую фуражку и тихо-тихо вышел из помещения своей любимой станции.

Тётя Паша была цела, а щётка сломалась. Из неё посыпались на пол батарейки и проволочки.

Глава вторая

Телеграмма от индийского раджи

Тем временем пластмассовый дедушка Константин Михайлович подходил к самой центральной гостинице города.

Он прошёл через огромный прохладный вестибюль и встал около дежурной за барьером.

— Вы видите, — сказала она, — я занята.

Хотя она ничем не была занята.

— Я подожду, — согласился дедушка. — Вы делайте, делайте.

Хотя дежурная ну ровным счётом ничего не делала.

— Можете ждать. Только мест всё равно нет!

В ответ на это в руках у дедушки что-то затикало. Это он достал из кармана плоский такой приборчик — доброметр — и включил его. При помощи доброметра про человека можно было узнать всё. Надо было только переключатель ставить в положение «Смелость», «Эгоизм», «Гордыня», «Мудрость», «Трудолюбие» и др. и смотреть за отклонением стрелки. И слушать его тикание.

Ни мудростью, ни трудолюбием дежурная не отличалась. А «Жадность» показала самую большую. Приборчик даже задёргался в руках.

Тогда дедушка уронил на каменный пол серебряную монетку. Она задребезжала на весь вестибюль.

Женщина сразу встрепенулась.

— Ах, вы ещё здесь?! Я же сказала — мест нет.

— Эва! Уважаемая! — удивился дедушка. — А двадцать четвёртый номер? На шешнадцатом этажу? С окнами на шассу? Он же пустой!

— Да, сейчас он свободен. Но он забронирован для индийского раджи. Мы ждём раджу с месяца на месяц.

— Понапрасну ждёте. Раджа не приедет. Простудился на охоте. Вон видите, телеграмма лежит.

Дежурная удивилась:

— Откуда?

— Почтальонка принесла. Намедни.

Она повернулась и взяла в руки бланк.

Потрясённая дежурная полчаса смотрела на телеграмму. После этого она с ненавистью выписала квитанцию и подала её дедушке.

— Не вздумайте водить посторонних. Мы вас в два счёта выселим.

Дедушка взял бумажку и вошёл в лифт. Двадцать четвёртый помер на «шешнадцатом этажу» был, наверное, самым удобным в гостинице…

Глава третья

Дома у тёти Паши

Вечером тётя Паша — уборщица из метро со станции «Киевская» — пришла домой со свёртком.

— Вот, — сказала она своим домашним, — любуйтесь.

Домашних было двое — муж и сын. Муж помалкивал, а сын сказал:

— Ну и чем тут любоваться? Отдельные сотрудники воруют отдельные орудия производства — щётки и палки.

— Щётки и палки! — возмутилась тётя Паша. — Где это вы видели такие щётки? И такие палки? — Она затрясла свёртком — и во все стороны посыпались батарейки, лампы, проволочки и всякая прочая