Креольская честь - Кэт Мартин

Ники заколебалась.

— Мы здесь одни, Алекс. Как же я могу раздеться? Это неприлично.

Алекс снисходительно улыбнулся.

— А прилично подцепить воспаление легких?

По деревянной лестнице он поднялся наверх и принес оттуда два мягких шерстяных пледа.

— Можешь завернуться в один из них. — Вручив ей плед, он повернул ее, чтобы расстегнуть пуговицы на спине.

Она не решилась спорить, ибо боялась заболеть. — Мы высушим все перед огнем, — сказал он, снимая с нее мокрый лиф.

— Алекс, — возмутилась Ники, отодвигаясь. — Что вы делаете?

— Исполняю обязанности твоей служанки, — усмехнулся он. — Стой, пожалуйста, спокойно.

Ники с пылающими щеками повиновалась.

Алекс помог ей снять юбки, затем расшнуровал корсет, оставив ее в рубашке и панталончиках, которые тоже промокли и стали почти прозрачными. Она взглянула на Алекса, и сразу поняла, что он не сводит глаз с ее грудей, которые проступали сквозь намокшую ткань как два бутона.

Глядя на выражение его лица, потемневшие от желания глаза, Ники почувствовала, что задыхается. Она стояла словно зачарованная, а его взгляд тем временем скользил по ее телу, на миг задержался на тонкой талии, затем обежал крутые изгибы бедер. Окончательно его взгляд остановился на темно-рыжем треугольнике между ними.

— Хороша, — тихо шепнул он?

Дрожащими пальцами Ники завернулась в плед. Сердце у нее, казалось, готово было выпрыгнуть из груди.

Алекс только улыбнулся. Он думал о том, что она выглядит совсем невинной. Но в каком-то смысле она и остается невинной. Из того, с каким ядом она говорила о прошлом, можно было заключить, что те мужчины, в чьих руках она побывала, взяли свое, даже не подумав о ней.

Сегодня ночью все это изменится.

Сегодня ночью он сможет подарить ей бесчисленные радости И удовольствия любви. Он уже представлял себе, как это будет?

Обстоятельства сложились так удачно, как он и не мечтал.

Кутаясь в плед, Ники смотрела, как Алекс расстегивает манжеты на рукавах, ворот рубашки, как снимает ее.

Мокрые бриджи плотно облегали его мускулистые ноги, обтягивали тугие круглые ягодицы. Увидев, с какой решительностью его напрягшееся естество рвется, наружу, она жадно глотнула воздух.

Раскрасневшись от смущения, она повернулась к камину, успев, однако, уловить веселый смешок. Она слышала, как грохнулись на пол высокие сапоги, затем зашуршала спадающая материя. Ей вдруг пришло в голову, что у него хватит наглости снять с себя всю одежду.

— Сними с себя все, — велел он, и она поняла, что сам он уже полностью разделся.

— Ни за что на свете.

— Нужно ли мне напоминать, что я вдвое больше тебя? — сказал он сзади.

— Нет. И я еще не забыла ваши тиранические замашки.

Когда Алекс вновь засмеялся, Ники повернулась лицом к нему.

— Все это доставляет вам удовольствие?..

Он стоял всего в нескольких дюймах от нее. Плед небрежно повязан вокруг бедер, мускулистые руки сложены на широкой груди. По обеим сторонам рта резко обозначились складки.

— Конечно.

Она даже отдаленно не могла себе представить, как будет выглядеть полуобнаженный Александр дю Вильер, стоя перед пылающим камином. Его волосы казались скорее золотистыми, чем каштановыми, и в глазах играли золотистые отблески огня.

Поросшая курчавыми волосами грудь казалась такой литой и загорелой, что хотелось к ней притронуться.

— Ну, — сказал он, прерывая волнующие ее мысли, — я жду.

Ники хотела было запротестовать, но возражение застряло у нее в горле. Она знала, что спор кончится не в ее пользу.

Мысль о том, что он может силой сорвать с нее остатки одежды, пугала, в то же время по всем ее жилам заструилось тепло.

— Отвернитесь.

— А если я обещаю закрыть глаза?

— Это не смешно. Отвернитесь.

Алекс отвернулся от нее подчеркнуто театральным движением. Николь торопливо сдернула с себя последние мокрые принадлежности туалета и перебросила их через его широкое голое плечо.

Он даже не шевельнулся.

— Так-то лучше.

Подойдя к камину, Александр оттащил в сторону два высоких стула и положил между ними метлу с длинной ручкой.

На эту метлу он и повесил их мокрую одежду. Затем опустился на диван, где она сидела, подтянув к себе колени.

Опытной рукой Алекс вытащил заколки из ее волос, и мокрые завитки тяжелой массой упали ей на спину. Он разделил их на отдельные шелковистые пряди.

— Всегда мечтал об этом.

С довольным видом он намотал один завиток на свою руку, и даже от этого легкого движения на его руке заиграли мускулы.

Ники отодвинулась от него как можно дальше.

— Я думаю, что и вам следует отодвинуться от меня подальше.

Он улыбнулся.

— Ну уж нет.

Пододвинувшись к Ники, Алекс обвил ее рукой и прижал к себе. Его губы, прильнув к ее губам, заглушили ее протесты.

Ники уперлась ладонями ему в грудь, намереваясь оттолкнуть, но притронуться к его курчавой груди было так приятно, что она забыла о своем намерении.

Алекс раздвинул ее губы и проник внутрь своим языком.

Ники тихо всхлипнула. Алекс сжал ее крепче. Его теплое мужское дыхание, казалось, разливалось по всему ее телу.

Целуя и лаская ее, Алекс старался, чтобы она расслабилась. Он точно уловил момент, когда настороженность Ники стала проходить и она начала сдаваться. И все же он не торопился. Не хотел принуждать ее… Алекс ждал, чтобы она отозвалась на его чувство. Хотел, чтобы она льнула к нему, объятая страстью, ласково звала по имени…

Через плед он чувствовал, как бьется ее сердце, как учащенно она дышит. Сунув одну руку под плед, он обхватил ладонью ее грудь, Ники отодвинулась.

— Алекс, — прошептала она в замешательстве.

— Все в порядке, дорогая.

Его рука стала ласкать ее грудь, обхватывая, приподнимая, играя соском, пока он не затвердел, на этот раз уже не от холода, а от его прикосновений. Она тихо застонала. Никогда в жизни не испытывала она ничего подобного. Даже в сладчайших мечтах.

Губы Алекса скользнули от ее рта к щеке, затем к уху, обжигая огненными прикосновениями… Она не могла — и даже не хотела — вернуть себе обычное благоразумие. Ее руки, как бы сами по себе, отдельно от нее, стали ласкать его мускулистую грудь и плечи.

Алекс уложил ее на диван и расправил плед. Его потемневшие глаза горели неутоленной страстью.