Могила девы - Джеффри Дивер

— Агент Поттер…

— Я не отвечу ни на один вопрос.

— Агент Поттер! Агент Поттер, пожалуйста!

— Вы можете сравнить сложившуюся ситуацию с той, что возникла во время кризиса с сектой Кореша в Уэйко?

— Нам нужны вертолеты для освещения события. Наши адвокаты уже связались с директором…

— Эта ситуация похожа на то, что происходило с Рэндэлом Уивером несколько лет назад?

Поттер, сопровождаемый вспышками фотоаппаратов и лампами видеокамер, молча вышел из палатки прессы. Он уже садился в машину, когда услышал голос:

— Агент Поттер, можно вас на минуту?

Переговорщик обернулся и посмотрел на приближающегося к нему человека. Тот прихрамывал и вовсе не походил на типичного репортера. Отнюдь не красавчик, мрачный, настойчивый, но не разгневанный, что несколько подняло его в глазах Поттера. Старше своих коллег, смуглый, с морщинистым лицом, он напоминал настоящего журналиста — например, Эдуарда Роско Марроу.

— Никаких персональных заявлений, — отрезал переговорщик.

— Ни о чем подобном я не прошу. Меня зовут Джо Силберт, я работаю на телестанции КФАЛ в Канзас-Сити.

— Понятно, сэр. А теперь извините меня.

— Вы ненормальный, Поттер, — сказал журналист скорее устало, чем сердито. — Еще ни разу не случалось, чтобы вертолетам прессы не разрешали подняться.

«Ставки слишком высоки», — подумал агент.

— Вы будете получать информацию вместе со всеми.

— Подождите. Я знаю: таким, как вы, на нас наплевать. Мы для вас сплошной геморрой. Но мы тоже должны выполнять свою работу. Это большой новостной повод, вам это прекрасно известно. И нам нужно гораздо больше, чем пресс-релизы и такие псевдобрифинги, как тот, который вы только что провели. Адмирал так накрутит вам хвост, что вы вспомните Уэйко как приятное развлечение.

Журналист назвал воинское звание директора ФБР, и это означало, что он лично знает его.

— Ничего не могу поделать. Во время кризиса с заложниками безопасность превыше всего.

— Предупреждаю: если вы станете слишком зажимать нас, молодежь может решиться на отчаянные шаги, чтобы прорваться за ваш кордон. Они собираются воспользоваться дескремблерами[22], чтобы перехватывать ваши переговоры, намерены разыгрывать полицейских…

— Все это незаконно.

— Я только упомянул то, о чем некоторые из них поговаривают. Назревает драка, и я не хочу уступать эксклюзивный материал какому-нибудь паршивому молокососу, научившемуся нарушать закон.

— Я отдал приказ арестовывать любого гражданского, если таковой появится около здания бойни. Включая репортеров.

Силберт закатил глаза.

— Господи, Арнетту[23]было легче в Багдаде, чем нам здесь! Вы же переговорщик. Так почему же с вами невозможно вести переговоры?

— Мне необходимо вернуться.

— Подождите. Выслушайте мое предложение. Я хочу организовать журналистский пул. Только с вашего разрешения к бойне будут одновременно подходить один или два репортера. И никаких камер, радио или магнитофонов. Пишущие машинки или ноутбуки. Или ручки и карандаши.

— Джо, вы прекрасно знаете, что мы не можем идти на риск и позволить преступникам узнать, чем занимаемся. У них может быть радиоприемник.

— Если вы нас зажимаете, мы начнем строить собственные предположения. — В голосе Силберта появились угрожающие нотки.

Несколько лет назад, во время кризиса с заложниками в Майами, ситуация резко обострилась, когда один из репортеров начал рассказывать о предпринятом спецназом штурме. Оказалось, что журналист просто выдумывал: говорил о том, что могло бы быть, — но преступники приняли его слова за правду и открыли огонь по заложникам.

— Как я понимаю, это угроза? — спокойно спросил Поттер.

— Торнадо — вот что такое угроза, — ответил Силберт. — А также реальность нашей жизни. Послушайте, Поттер, что я должен сделать, чтобы убедить вас?

— Ничего. Извините.

Переговорщик повернулся к машине.

— Черт бы вас побрал! — вздохнул репортер. — Может, вас убедит вот это: мы будем давать читать вам болванки, перед тем как окончательно дорабатывать текст. Запрещайте все, что найдете нужным.

Такое случилось впервые. Сотни раз Поттер вел переговоры с преступниками, у него складывались и плохие, и хорошие отношения с прессой, когда он старался балансировать между Первой поправкой к Конституции и безопасностью заложников и полицейских. Но ни один журналист не предлагал ему просматривать черновики своих статей.

— Это функция суда: только он вправе выносить решение о том, запрещать ли публикацию материала на время разбирательства. — Поттер был четвертым на курсе по юриспруденции и знал, о чем говорит.

— С полдюжины ребят уже подумывают, как бы прорваться через кордон. Если вы согласитесь пропустить вперед парочку, я сумею убедить их.

— И одним из этой парочки вы видите себя?

— А как же, — ухмыльнулся Силберт. — Не только одним из двух. А одним из первых двух. У меня через час истекает срок подачи материала. Что скажете?

А что сказать? Половина проблемы в Уэйко заключалась в отношениях с прессой. В том, что Поттер отвечал не только за жизнь заложников, полицейских и своих коллег из ФБР, но также за репутацию и престиж Бюро. А он, несмотря на свой талант переговорщика, был никудышным политиком. Но все же понимал: большинство конгрессменов, высших судебных чиновников и людей из Белого дома узнают о том, что происходит в Вороньей Гряде, в основном из репортажей Си-эн-эн и из газеты «Вашингтон пост».

— Хорошо, — согласился Поттер. — Занимайтесь. Согласовывайте все с капитаном Чарли Баддом. — Он посмотрел на часы: провизия уже на подходе. Пора возвращаться. У командного пункта Поттер попросил Балда установить рядом небольшую палатку для журналистов и обсудить с Джо Силбертом вопросы организации репортерского пула.

— Будет сделано, — кивнул капитан. — Что-то еду не везут. — Он жадно всматривался в дорогу. — Время на исходе.

— Ничего, — заверил его Поттер. — Если преступник согласился отпустить заложника, самое серьезное препятствие позади. Мысленно он уже распрощался с Джойслин.

— Думаете?

— Приступайте к установке палатки для прессы.

Вернувшись в командный фургон, Поттер внезапно поймал себя на том, что думает не о Луисе Хэнди, не о задержавшейся машине с едой и не о вертолете, а о Мелани Черрол. Но не о том, насколько она пригодилась бы ему как переговорщику и способствовала тактическому решению конфликта. Нет. Он снова пытался разгадать, какую информацию хотела передать ему девушка. Представлял движения ее губ, когда она говорила с ним из темного окна бойни.