Нюрнбергский процесс - Сергей Юрьевич Нечаев

что контрольная коллегия отказала в замене способа казни на расстрел.

Правду написал Геринг или нет, неизвестно до сих пор. Периодически мир взрывали сенсации: например, что лейтенант Джек Уиллис, у которого имелись ключи от хозяйственного склада тюрьмы, якобы позволил Герингу зайти туда и забрать хранившийся там яд, за что получил от него часы и другие вещи.

А в феврале 2005 года 78-летний бывший американский охранник Герберт Ли Стиверс, живший в Калифорнии, сообщил, что во время службы в Нюрнбергской тюрьме познакомился с немецкой девушкой по имени Мона, и она убедила его в том, что Геринг «очень болен» и ему нужны лекарства, которых ему в тюрьме не дают. В результате, Герберт Ли Стиверс два раза передавал от нее Герингу записки, а на третий — лекарство.

Стиверс, которому в 1946 году было всего 19 лет, служил в 26-м полку армии США, солдаты которого отвечали за охрану и сопровождение нацистских военных преступников в зале Международного военного трибунала в Нюрнберге. Эти американские солдаты в белых касках хорошо видны на многих всемирно известных фотографиях с процесса.

Охранникам было запрещено носить оружие, но разрешалось общаться с подсудимыми. Можно было даже брать у них автографы.

Герберт Ли Стиверс потом вспоминал: «Геринг был приятным парнем — он достаточно хорошо говорил по-английски. Мы обсуждали спорт и игры в мяч. Он был летчиком, и мы беседовали о Линдберге[13]».

Герберт Ли Стиверс рассказал газете «Los Angeles Times», что однажды немецкая девушка Мона, с которой он случайно познакомился на улице, уговорила его передать Герингу от двух своих знакомых — неких Эрика и Матиаса — авторучку с тайной запиской.

Эти Эрик и Матиас сообщили, что знакомы с Германом Герингом, что он тяжело болен и страдает без лекарств. Немцы уговорили Стиверса передать Герингу ручку, в которой была записка, а еще через несколько дней положили в ту же ручку какие-то таблетки.

Мону бывший охранник с тех пор якобы больше не видел. «Я понимаю, что она меня использовала», — отметил Стиверс, утверждая, что в тот момент ни о чем не догадывался.

Он клялся: «Он не казался потенциальным самоубийцей. Знай я правду, я никогда не принес бы вещь, благодаря которой можно избежать виселицы».

По словам Стиверса, на протяжении 59 лет он боялся рассказать о случившемся, опасаясь быть привлеченным к военному суду. А рассказать обо всем его убедила 46-летняя дочь, которая узнала об истории с шариковой ручкой около пятнадцати лет назад. Она сказала: «Папа, ты — часть истории. Ты должен рассказать все до того, как умрешь».

Стиверс согласился сделать это, узнав, что из-за давности событий никакое преследование ему не грозит.

Сообщившая всю эту историю газета «Los Angeles Times» обратилась за комментарием к известному немецкому историку профессору Корнелиусу Шнауберу, и тот ответил так:

«Это не похоже на состряпанную историю. И это звучит более правдоподобно, чем история о яде, хранившемся в зубной коронке».

По словам Корнелиуса Шнаубера, кто-то тайно пронес капсулу с ядом, которую Геринг разгрыз за два часа до повешения, и «этим человеком вполне мог быть этот солдат».

А вот историк Аарон Брейтбарт высказался по этому поводу так: «Эта история достаточно безумна, чтобы быть правдой. Однако проверить это не представляется возможным. Никто не знает, кто сделал это, за исключением того человека, который сделал это».

Забегая вперед, скажем, что труп Германа Геринга кремировали вместе с телами остальных казненных, а пепел развеяли по ветру.

Виселица для нацистов

Между оглашением приговора и приведением его в исполнение прошло полмесяца: казнь была назначена на 16 октября.

Точнее, так. Еще в ходе процесса Союзнический контрольный совет обсуждал проведение будущих казней в Берлине, но к концу сентября решил потребовать от американцев проведения повешений в Нюрнберге. К «ужасу» британских чиновников, Совет принял американское предложение о присутствии представителей прессы во время казни: 1 октября британский прокурор Хартли Шоукросс позвонил в МИД, чтобы передать свою жалобу и аналогичные жалобы британских судей на принятое решение.

Хотя формально заключенным не сообщали о точной дате казни, все они уверенно называли 16 октября.

Осужденным было предоставлено право прощальной встречи с родственниками. До 12 часов 5 октября им разрешалось увидеться с адвокатами, чтобы оформить завещания, распорядиться личными вещами, передать письма. Все их ордена и прочие знаки отличия с нацистской символикой решено было уничтожить, а родственникам передать только одежду, неценные личные вещи и деньги в сумме не более 1000 рейхсмарок. Предполагалось, что изъятые у нацистских вождей активы должны были пойти на уплату издержек на проведение Нюрнбергского процесса, которые, по некоторым данным, превысили 4 миллиона долларов.

При аресте в багаже и карманах многих нацистских вождей оказалось немало весьма дорогих предметов. Например, у Карла Дёница был украшенный бриллиантами орден, который после удаления свастики отошел финансовому управлению оккупационных войск США в счет уплаты судебных издержек. Туда же ушли два золотых партийных значка Германа Геринга в виде орлов с крыльями из платины и два золотых партийных значка Вильгельма Кейтеля.

У Геринга было несколько чемоданов из голубой кожи. Многое из их содержимого он подарил персоналу тюрьмы, устанавливая полезные контакты, многое попросту растащили. Его жене Эмме передали два золотых портсигара (для сигар и сигарет), чемоданчик для туалетных принадлежностей, аптечку, пять различных часов, в том числе антикварные и с бриллиантами, серебряную сигарную гильотину, запонки, четыре булавки с драгоценными камнями, зажигалку, карманный навигационный циркуль с компасом и два комплекта конской сбруи в специальных чехлах.

Иоахим фон Риббентроп с его единственными часами «Лонжин» и зубными мостами в сравнении с Германом Герингом выглядел просто нищим.

Вечером 15 октября началась установка трех виселиц в тюремном спортзале, расположенном в отдельном здании во дворе.

В качестве официальных свидетелей «от немецкого народа» на казнь пригласили премьер-министра Баварии Вильгельма Хогнера и обер-прокурора Нюрнберга Фридриха Лейснера.

Примерно в 20:00 в тюрьму были доставлены восемь журналистов, по два представителя от каждой страны: от СССР присутствовали журналист ТАСС Б. В. Афанасьев и фотокорреспондент В. А. Тёмин. Помимо двух корреспондентов, от каждой из четырех стран присутствовали также переводчик, врач и военный представитель. Кроме того, в процедуре были задействованы офицеры охраны, палач и его помощники, медицинские эксперты, священники. Всего набиралось около 40 человек. А еще около сотни шумных журналистов собралось в отдельном зале для прессы в самом здании суда.

В 22:45 из нижнего коридора послышались крики — тюремный охранник обнаружил самоубийство Германа Геринга.

Кстати, новость о самоубийстве Геринга держалась в