Воспитание сердцем. Без правил и условий - Альфи Кон

По существу, «разумная середина» может оказаться не такой уж разумной. Одним из примеров может служить схема психолога Дианы Баумринд, принятая множеством теоретиков и практиков в этой области. Она описывает воспитание детей следующим образом: на одном полюсе «авторитарный» подход, на другом «попустительский», а между ними «авторитетный» (читай: единственно верный). В действительности ее излюбленный метод, якобы сочетающий твердость и заботу, на самом деле довольно традиционный и контролирующий, пусть и меньше, чем первый вариант. Внимательное изучение исследований Баумринд рождает много вопросов к ее рекомендациям, в частности к продвигаемой идее «твердого контроля»[139].

Таким образом, мы можем согласиться принять тот или иной подход только потому, что к этому подводит постановка вопроса в дискуссии о воспитании. И именно потому, что мы считаем, будто отказ от одного или двух предложенных вариантов обязывает согласиться на предложенную альтернативу. Осознать, что существует множество способов воспитания детей, и поставить под сомнение обоснованность других идеологий — значит получить свободу и возможность изучать новые направления, которые могут в конечном счете оказаться намного более осмысленными, чем общепринятое мнение.

Родители учили нас быть родителями, на своем примере показывая, как разговаривать и обращаться с ребенком. Но влияние пережитого в семье опыта на то, какими матерями и отцами стали мы сами, не ограничивается конкретными воспитательными методиками, которые мы снова пускаем в оборот. Воспитание не просто навык, который можно приобрести, как умение готовить или столярничать; участвующие в этом процессе психологические силы делают вопрос гораздо сложнее. И многие из этих сил могут действовать даже без нашего ведома.

Откровенно говоря, я не решаюсь углубляться в эти вопросы, поскольку подобные дискуссии пестрят вполне серьезными отсылками к «внутреннему ребенку», от которых у меня нервно дергается глаз. Но не вижу, как можно этого избежать. Бессмысленно говорить о том, что не дает вам быть более хорошим родителем, не обдумав, как полученное воспитание сформировало архитектуру вашей личности. От этого зависит не только то, что вы делаете со своими детьми, но и то, чего не делаете. Это показывает, как вы делите обязанности со вторым родителем, одинаково или по-разному относитесь к мальчикам и девочкам. Это помогает определить, выражает ли ваше повседневное поведение базовое уважение или неуважение к детям. Это влияет на то, что вас раздражает и огорчает и каким образом вы выражаете эти чувства.

Конечно, замысловатые психологические толкования не всегда необходимы, чтобы объяснить, почему мы как родители делаем неудачный выбор. Иногда мы теряем терпение просто потому, что дети требуют слишком многого: они бывают шумными, неряшливыми, эгоцентричными. Как я уже отмечал в начале, воспитание подрастающего поколения — занятие не для слабаков, и есть дети, растить которых сложнее, чем других. Тем не менее того, что этот ребенок доставляет немало хлопот, совершенно недостаточно для оправдания методов лишения любви или других инструментов контроля. Немалое количество исследований показывает, что основные стили воспитания у людей «формируются еще до того, как [они] приобретают непосредственный опыт взаимодействия с собственными детьми». Эти стили глубоко укоренены в опыте, который они получили давным-давно[140].

Недавно один читатель оставил на моем сайте сообщение, в котором говорилось: «Я словно посторонний, ставший неожиданным свидетелем крушения поезда, наблюдаю, как мои друзья используют те же воспитательные приемы, которые ранили их самих в детстве. Не самое приятное зрелище». И я бы добавил, не самая простая задача — определить, почему так происходит. Люди, о которых он говорит, по-видимому, не просто так сознательно приняли решение сделать своих детей такими же несчастными, какими были они сами. Что-то другое должно объяснять это повторение. Что-то обязано растолковать странный, нелогичный, даже трагический факт, что многие взрослые, весьма критически относящиеся к своим родителям, тем не менее создают семью, пугающе похожую на ту, из которой они сбежали. (Или ту, из которой думали, что сбежали.)