Беглянка и Грешник - Анна Кухтина

–Девочка, неужели ты думаешь, что для того, чтобы кого-то убить, таким как мы нужно личное присутствие? Сотни людей в подчинении дают свои привилегии. У меня есть приближенные, которые выяснят точно, что он задумал, но отсиживаться тут до утра глупо, я же не страус, чтобы прятать голову в песок.

Она вздохнула. Молча смотрела на меня, пока не заметил в ее глазах слёзы. О нет, только не этот природный катаклизм. Терпеть не могу женские слёзы! Подошёл к ней и приобнял за плечи.

–Жень, ну хватит тебе уже плакать. Я голову даю на отсечение – с тобой ничего не случится, клянусь. Не бойся. Безопасней будет, если сейчас уеду, – пытался успокоить ее.

Но она закатилась ещё сильнее, даже начала всхлипывать и мотать головой в отрицательном жесте.

–Ты что не понимаешь? Ну да, конечно, откуда у Григория Тимофеева может появится человеческая проницательность?! Ты же как каменное изваяние! Никаких чувств, ни любви, ни тоски, ни жалости, авторитеты чертовы! И как только можно было выбрать себе такую идиотскую жизнь, скажи?! – кричала она сквозь слёзы.

Я действительно ничего на понимал.

–Нет, объясни, о чем ты? И за что я сейчас выслушал эту гневную тираду?

–Наверное за то, что боюсь не за себя, глупый! Я не переживу, если ещё и тебя пристрелят какие-то уроды, прихвати тогда уже сразу и меня на тот свет, потому что невыносимо жить и понимать, что все, кого ты когда-либо любила и любишь будут убиты из-за делёжки территории, денег и власти. Это же какой-то кошмар!

Я застыл как вкопанный. Смысл только что услышанных слов доходил до сознания очень медленно, практически как до жирафа. Она что?

–Повтори, что ты сказала, Жень?

–Я говорю, убей сразу и меня…

–Нет, мне это, а то, что в конце было, – попросил я уже более подробно.

– Что это кошмар? И что ты не согласен? – не понимала она.

–Жень, ты сказала про любовь. Это правда?

Лицо девушки сразу залилось смущённым румянцем, возможно она поняла, что сболтнула лишнего. Или же стыдно, что ввела меня в заблуждение. Но все же, я стоял и терпеливо ждал ответа на свой вопрос.

В ее взгляде читался страх и паника. Но в этот момент понял, что больше всего мне хочется услышать, что наши чувства взаимны, пусть и не признавался ей в этом. Должно же быть в мире хоть что-то хорошее? Например: вера и любовь, а не сплошная грязь, предательство, враньё и смерть. Может это пессимизм, и радуга все же появляется после дождя, в тот момент, когда я ее не вижу, занимаясь своими делами. Вот так до тридцати пяти лет и был невнимательным. Но сейчас прозрел, смотря в глаза хрупкой зеленоглазой девчонки, в которых отражался весь мир. Мой мир, если быть точнее. Совершенно ясно, что сегодня последняя ночь, и утром скорее всего меня убьют, так пусть она будет рядом с ней, ни о чем большем даже желать не смею. Она сама пришла в мою жизнь, написав ту статью, и все понеслось снежным комом. Амир тогда сразу заметил, что позволяю какой-то девчонке журналистке слишком много вольностей в свою сторону, но я просто не мог ее напугать. Она боялась, но делала то, что ей вздумается. Девушка-воин, равная мне. С характером Сталина и красотой царицы Семирамиды, чья властность и коварство погубили правителя Ассирии. В наш первый разговор жутко злило то, что девчонка реально мне понравилась. А потом все эти ссоры, крики, обмороки и обвинения. Нормального мужчину явно бы оттолкнуло такое поведение, но не меня, потому что знал, что за маской успешной бизнес-леди скрывается маленькая испуганная и потерявшаяся в жизни девочка, которой нужна помощь и сильное плечо. Да, чертовски хотелось подставить своё, но испытывал страх, что могу навредить своим присутствием в ее жизни. Совершенно верно, что не без причины, и сегодняшняя ситуация этому подтверждение, ведь из-за того, что я сейчас рядом, могут случится ужасные вещи. И тут даже не пахнет фразой: «И в радости, и в горе». Там, где есть я – радости будет не больше, чем в психиатрической лечебнице.

Но она влечёт меня к себе, особенно сейчас, и страшно бесит. Сейчас вот молчит как ни в чем небывало, а я смотрю как красивые губы целуют сигарету и нервно выпускают дым. Пошлые мысли отдаются эхом внизу, на уровне ширинки, и если сейчас не перестану смотреть, то не исключено, что сам на неё накинусь.

Потушив сигарету, Женя встаёт со стула и дотрагивается ладонью до моей щеки, потом проводит кончиками пальцев по подбородку, дотрагивается губ и тихо произносит:

–Ты правильно услышал, я люблю тебя, Гриша.

Я не сразу нашел, что ответить.

Она просто ошарашила своим признанием. Как такая отличница по жизни смогла взглянуть на такого, как я? Идеальная женщина, по любым критериям, да хоть бы и внешним, не говоря уже о ее интеллекте.

Или любовь слепа, или же наконец случилось чудо.

«Любовь делает человека настолько слабым, насколько и сильным одновременно…»

Евгения Фёдорова.

Ну вот и все, я призналась ему. Это зашкаливающий адреналин в крови, нервное истощение, или страх его потерять – все равно, главное, что теперь Гриша знает о моих чувствах, и я стою напротив, жду приговора. Сейчас стану счастливой, или умру от горя. Он молчит и смотрит удивленно, а я умираю от стыда.

Шансы равны, но готова рисковать, и это как раз тот самый подходящий момент. Мужчина застыл как вкопанный и немигающе смотрел мне в глаза, будто пытался что-то прочесть. Потом подошёл совсем близко, прижал меня к стене, и прорычал на ухо:

–Повтори!

–Я люблю тебя, Тимофеев! – прошептала в ответ.

–Но как, Женя? За что? Ты не должна… – грустно ответил он и попытался отойти, но я прижалась к нему всем телом как пиявка, совсем не собираясь отпускать.

–Гриша, послушай, знаю, что ты считаешь, что это все очень плохо на мне отразится, но я уже не ребёнок и готова отвечать за свои слова. С первой нашей встречи ты взволновал меня сильнее, чем кто бы то ни было, никак не выходил из головы, и каждый раз видя тебя, я так нервничала, совсем как школьница, испытывала волнение и мандраж, дрожали коленки. Но это было не из-за того, что боюсь тебя, а потому что не хотела, чтобы ты прочитал мои чувства, ведь до сих пор не знаю, взаимны ли они…

–Глупая, неужели жизнь ничему тебя не учит? Ещё раз пережить смерть мужчины будет труднее, и момент-то какой выбрала для признаний, в своём репертуаре же, как обычно неизменна и великолепна! Не женщина, а дьяволица!

Тебе что обычная жизнь совсем не нравится? Или жизнь надоела вообще? – говорил он.

–Григорий Григорьевич, мне нужен ответ, а не вопросом на вопрос. Чувства – взаимны? – спросила я.

Он опять замолчал, и присев прикурил сигарету, я все ещё стояла и ждала. Гриша глубоко задумался, будто в транс ушёл, но сдаваться не собиралась.

–Не надо вести себя как недолюбленный мальчик из Сибири! Ты взрослый и состоятельный мужчина, не будь трусом, вот она я, стою, живая и здоровая перед тобой, и хочу понять, что же чувствует самый черствый человек на планете в данную минуту, но нет же, в ступоре он! Алло, пора бы очнуться, оторвать свою задницу от стула и действовать, а не нюни распускать! – рычала я.